Прекрасное и истина

[Основную часть (311 свитков) многочисленных (705 свитков, по свидетельству Диогена Лаэртия), но не сохранившихся трудов Хрисиппа («от всех сочинений Хрисиппа дошли почти одни названия, лишь иногда фрагменты») составляли труды по логике, в результате чего считается, что «Хрисипп – создатель логики этических норм»[171].]

как видно, наиболее значительно из всех известных нам подобных учений, даже если мы судим о нем по нескольким разрозненным фрагментам. Истина, говорил он, – это воля. Воспринимать истину пассивно и случайно – это значит не мыслить истину; наоборот, сильная мысль никогда не бывает ложной;

заблуждение в таких случаях исходит от вещей, а не от нас. Это глубокая мысль, поскольку ошибка Декарта ценится дороже, чем школьная истина. Тем самым, вероятно, становится понятным другой парадокс: «Мудрец не ошибается никогда». Хрисипп сравнивал суждение с рукой, которая хватает и сжимает, а наилучшее суждение – с рукой, сжатой в другой руке. Таким образом, воля является сердцевиной души (l’âme de l’âme[172]).

Эпиктет

[ «Эпиктет – рационалист. Истинная сущность человека – в его разуме, который является частицей мирового, космического разума»[173], – полагал он. То же самое, хотя и с определенными оговорками, можно сказать и про весь стоицизм в целом.]

и Марк Аврелий – один раб, а другой император – позже развили это знаменитое нравственное суждение, довольно известное в своих предписаниях. Однако, пусть даже об этом говорили бы все, мы никогда в достаточной степени не сможем понять того, что стоическая воля действует посредством суждения. Вызывающее поведение по отношению к тирану встречается редко, и оно прекрасно; но еще более прекрасно и редко суждение о нем. Стоицизм не столь общедоступен, как о том говорят.

Эпикур

Учение о чистом и простом наслаждении обретало форму начиная с атомистов. Свое имя связал с ним Эпикур, Лукреций же воспел его.

[Имеется в виду стихотворная поэма Тита Лукреция Кара «О природе вещей».]

Первый и наиболее легкий для усвоения аспект этой мудрости заключается в различении деятельного наслаждения и наслаждения пассивного, из страха перед страданием побуждающего эпикурейцев жить в истине подобно какому-нибудь стоику –

[Однако «в отличие от стоика эпикуреец не бесстрастен. Ему ведомы страсти (хотя он не будет никогда влюблен, ибо любовь порабощает)»[174].]

так, как и жил Эпикур. Но это учение обладает большей значимостью. Прежде всего, оно направлено против вызываемых различными мнениями и воображением наслаждений и страданий;

[Ср.: «…мы разумеем отнюдь не наслаждения распутства или чувственности, как полагают те, кто не знают, не разделяют или плохо понимают наше учение, – нет, мы разумеем свободу от страданий тела и от смятений души». «…Безмятежность состоит в том, чтобы от всего этого отрешиться и только прочно помнить о самом общем и главном»[175].]

видности