Прекрасный белый снег (СИ)

По клубу ходили даже разговоры, будто бы раз в неделю, вечерами, когда все расходились по домам, Серёгу навещала и какая-то подруга. Хотя, как там на самом деле было никто не знал конечно, так что и мы настаивать не станем. Так или иначе, жил здесь Серёга уже давно, и жизнью своей, похоже, был вполне доволен.

— Ну давай, друг, твоих что ли покурим, — притушив беломорину прошамкал беззубым ртом Серёга. — Откуда ты здесь взялся-то? Все же в лагере...

"Что делать, придётся покурить, — подумал Венька, — иначе не отстанет. Сейчас начнётся: я был боксёром, нос свой вечный в сотый раз предъявим..."

— Всё, Серёга, уволили меня, — вытаскивая пачку литовского Космосаса ответил Венька. — Достал я их похоже, окончательно. Или они меня достали... — Он протянул сигарету старику, чиркнул спичкой: — Ладно, давай, закуривай. Когда ещё вместе подымим...

— Да, дела..., — затягиваясь сказал Серёга, и взяв Веньку за ладонь, прижал пальцами к своему гуттаперчевому носу. — Чувствуешь? Чувствуешь, Венька? Я был боксёром...

"Ну всё, — подумал Венька, — началось... Теперь без полбанки не отпустит..."

Выпуская сизоватые струйки дыма они помолчали несколько минут, Веня встал, затушил окурок и уже собрался было уходить, но дядя Серёжа придержал его за руку, легонько:

— Подожди-ка. Погоди немного, я сейчас. — Вздыхая и кряхтя он открыл свою каптёрку, включил свет, и покопавшись недолго где-то в тумбочке вышел со связкою ключей: — Пошли...

Пустынным коридором они дошли до выхода в подвал, Серёга долго перебирал ключи, найдя наконец нужный открыл тяжёлую кованую дверь, и они спустились вниз.

— Смотри, Венька, — показал он на старые, перемотанные широкой чёрной изолентой боксёрские мешки, грудой лежавшие в углу, — как тебе? Выбирай, пока в клубе никого. Давай, парень, выбирай! И беги быстрее в лавку, а я ворота пока открою. Всё равно, сгниют здесь скоро...

И Веньке вспомнилось вдруг детство, отец, совсем ещё пацаном приведший его сюда, он словно вновь увидел первого своего тренера, и свой первый бой, который он проиграл с позором, с чего всё и началось на самом деле...

Драться Венька с детства не любил, ему всегда было трудно ударить человека. В школе, класса, наверное до пятого, за большие как у зайца зубы его дразнили то зубоскалом, то скалозубом, а иногда и зайцем лопоухим: уши его действительно были почти как у чебурашки. По этому поводу он переживал ужасно, облика своего стеснялся и в классе долго считался каким-то нелюдимом, за что и получил ещё и звание Монаха.

Надавать же обидчикам по морде Венька был просто не способен, он даже не представить себе не мог, как это, ударить человека по лицу...? Мать Венькина всех этих сложностей вроде и не замечала, а вот отцу всё это было ближе. И как-то осенью, Венька пошёл уже в четвёртый класс, отец купил боксёрские перчатки и отвёз своего сына в СКА, на Инженерную, где Веньку зачислили в секцию юного боксёра.

Долго ещё ему приходилось нелегко: даже когда он начал совсем уже по-настоящему боксировать на тренировках, ударить соперника, часто просто друга для него было самым сложным. Попадая партнёру по лицу он постоянно извинялся, в работе больше думал о защите, чем о нападении. Закончилось всё это с первым боем в ринге, первым его настоящим боем, когда парнишка из Динамо, на год всего старше, настучал ему от души по голове. Было это не столько больно, сколько унизительно: на глазах у пацанов, у зрителей, у своего отца в конце концов, и испытать такой позор. А тренер, первый его тренер, сказал тогда Веньке после боя: "Запомни Венька, в ринге ты дерёшься в первую очередь с самим собой. Сможешь победить себя, считай ты уже выиграл. Даже если бой и проиграшь. И с того дня всё в ринге у Веньки круто изменилось...

С грустью смотрел Венька на этих динозавров, когда-то, мальчишкой, на этих мешках он начинал отрабатывать удары, а теперь они заросли здесь паутиной, всеми забытые и никому давно не нужные. Он выбрал более или менее приличный, не самый тяжёлый, килограмм под восемьдесят чёрный кожаный мешок, волоком подтянул к широкой двери из подвала, взглянул на Серёгу вопросительно:

— Если этот, ничего?

— Ничего, ничего. Давай, дуй в лавку. Маленькую мне возьми. Больше не осилить...

Минут через двадцать они, уже вдвоём, подтащили последнюю Венькину награду к дальней скамейке у выхода из парка, минут пять ещё, потягивая пиво курили молча, Серёга спрятал за пазуху малька и протянул Веньке свою старческую руку:

— Знаешь, что я тебе скажу, Венька, знаешь... В ринге ты всегда должен победить самого себя. Сначала... А если сможешь, никакой соперник тебе уже не страшен. Выходит, в первую очередь ты с самим собой дерёшься... Запомни это, Венька. Хотя, — он затянулся глубоко, взглянул куда-то в небо, и снова повернулся к Веньке, — хотя, мне кажется, тебе это и без меня давно известно... Вот так-то, Венька. Так-то... Когда-то и я, тоже был боксёром...