Прекрасный дом

— Лерой, сэр. Ланкастерско-Йоркский батальон.

— Из какой тюрьмы вы сюда попали?

Лицо солдата гневно вспыхнуло, но он испугался. Этому лейтенанту с угловатым лицом, бычьей шеей и беспощадно-холодными глазами было совсем не до шуток. Он понял, что допустил серьезную ошибку.

— Хорошо, мистер Лерой. Я запомню вас. Вы будете отвечать за сохранность всех коров, пока я не вернусь.

— Мне не за что отвечать, сэр. Я ничем не нарушил приказа.

— Вы будете делать то, что я приказал.

Им пришлось спешиться, чтобы преодолеть последний каменистый подъем на пути к краалю Но-Ингиля. Расспросив других солдат и наемников, Том убедился, что майор Хемп действительно отправился туда допрашивать старика. Под высоким деревом млуту стоял зулус-наемник, держа на поводу лошадь майора и шесть-семь других лошадей. Том задал еще несколько вопросов и выведал все что мог. Он даром терял время, терял драгоценные минуты, теперь он не сомневался, что это была настоящая карательная экспедиция, и боялся представить себе картину, которую он застанет в краале Но-Ингиля. Но, кажется, хижины старика, упрятанные в кустарнике, еще не были подожжены. Он может спасти их, если поспорит.

Половину взвода он оставил под командованием двух капралов, а с собой взял сержанта Дональдсона и остальных, велев им спешиться. В кустарнике стояла тишина: не было слышно ни жужжанья насекомых, ни пения птиц. Стебли кукурузы поблекли и высохли. Они вызвали у Тома кучу воспоминаний — о разговорах с людьми, об охоте, о женщине, которую он видел весной; голый ее ребенок спал в тени, а из груди матери капало молоко. Он снова оглянулся — мрак и дым покрыли долину и обволакивали вершины далеких холмов. Вдали мычал скот, угнанный солдатами. Затем они услышали протяжный крик, который внезапно оборвался.

Том бросился бежать; он бежал, пригнувшись, среди кустов акации, перескакивая с камня на камень, шпоры его звенели на каждом шагу. Кавалеристы, держа карабины наперевес, карабкались вслед за ним. За кустами уже показались первые хижины, и вдруг он остановился. На тропинке лежала груда красного тряпья. Это была Коко. Том наклонился и перевернул ее. Какой удивительно маленькой она была! Крошечный скелет в длинном красновато-коричневом платье! Она была жива и, открыв глаза, узнала его.

— А, Том, ты пришел.

— Да, я пришел, Коко. Что случилось? Почему ты лежишь здесь?

— В меня стреляли.

Только тогда он увидел у нее на боку темное пятнышко; в ее высохшем теле было так мало крови, что она почти не просочилась сквозь платье.

— Кто стрелял в тебя, Коко?

— Белый солдат. Я попыталась заколоть его, но я слишком слаба. Они убивают моих детей и моего мужа, и я хотела заколоть его.

Том поднял ее — такую легкую и хрупкую — и побежал к краалю. Прямо на дороге был разложен костер из веток и сучьев, а возле него стояли белые солдаты. Некоторые курили. Между хижинами и в вагонах для скота шныряли наемники. Их легко было отличить по красным головным повязкам — они сновали повсюду. У некоторых в руках была сухая трава, которую они собирались поджечь. Том, не останавливаясь, добежал до хижины Коко и положил раненую у порога.

— Возьмите старуху и позаботьтесь о ней, — крикнул он.

Внутри было темно, никто ему не ответил. Затем выглянуло чье-то испуганное, заплаканное лицо и протянулись черные руки, чтобы взять Коко. К краалю строем приближался Конистонский взвод, и шнырявшие вокруг хижин солдаты остановились, следя за кавалеристами. В загоне для скота, находившемся в центре крааля, кто-то громко стонал. Том быстро зашагал туда и, заглянув за каменную стену, тотчас перепрыгнул через нее. В то же мгновение через ворота в загон вошел майор Хемп. Двое солдат держали в руках окровавленные плетки. У их ног в пыли и коровьем навозе лежала обнаженная, вся израненная молодая женщина. Губы ее распухли, пальцы были обожжены, груди и живот превратились в кровавое месиво.

Том опустился на колено и приподнял ее голову. Он не мог узнать ее и удивленно оглядел загон, словно ожидая, что кто-либо разрешит его недоумение. Возле стены толпились какие-то люди, Он увидел, что это женщины. Они закутались в одеяла и прижимались друг к другу. Показалось лицо молодой девушки — это была сестра Мбазо.

— Нанди, иди сюда, не бойся, — позвал он.

Девушка снова спрятала лицо, и вдруг в едином порыве, спотыкаясь на пыльной земле, как испуганные животные, и сжимая в своих объятиях детей, к нему кинулись женщины. Они падали на землю возле него, прижимались лицом к его сапогам. Черные руки хватали его одежду, и все они, женщины и дети, испускали один душераздирающий вопль.

Сначала он пытался осторожно освободиться от их рук, но они цеплялись за него как утопающие, и тащили его вниз. Они не слушали его слов. Тогда он вырвался и выпрямился. Он вытащил револьвер и прицелился в одного из тех, кто вел допрос.

— Вон отсюда! — загремел он. — Да поскорее! И вы тоже! И вы!

Он сделал шаг в сторону наемников, и они в панике бросились к выходу из загона. Загон опустел. Майор Хемп тоже вышел вслед за ними.

Том вернулся к женщинам и спросил, кто та, которую допрашивали.