Прелюдия к большевизму

Керенский. Как я уже говорил, Крымов участвовал в мятеже, к которому присоединился вместе с маленькой группой офицеров, с вполне определенными намерениями. Я припоминаю небольшой инцидент: когда Крымов застрелился, офицер, имени которого я не помню, думаю, это был Багратуни, заметил: «Теперь все следы уничтожены». Крымов не выносил приказа остановить продвижение и продолжал идти вперед.

Шабловский. Если такие приказы были отданы, значит, они были сделаны на основании некоторых документов?

Керенский. Да, были сообщения о нахождении объединений, о которых идет речь. Главную роль в этом случае сыграли железнодорожники, которые докладывали о малейших передвижениях.

Параграф 25

Шабловский. А о чем конкретно доложил Филоненко по прибытии из Ставки?

Керенский. Приезд Филоненко в Петроград был не до конца понятен мне. Я не знаю настоящей причины его приезда. Он ни о чем мне не докладывал, пока я сам не вызвал его в Зимний дворец. Ночью я послал его в районный штаб. Как только Филоненко появился там, Савинков намекнул мне, что он желал бы получить его в качестве ближайшего помощника по обороне Петрограда. Я возразил, но в конечном итоге согласился на это, поскольку я решил, что главный распорядитель операции может выбирать себе в помощники кого угодно под свою ответственность. Однако на следующий день стало известно, что Филоненко проводил весьма неуместные переговоры с генералом Корниловым. Тогда я вызвал его сюда, и он признался в характере разговора, который между ними состоялся. Между тем Савинков начал делать ряд смягчающих комментариев. Должен сказать, что Савинков — весьма доверчивый человек, и если он когда-нибудь в кого-то поверит, то долгое время не замечает в этом человеке никаких недостатков. Вот что рассказал мне Филоненко: Корнилов спросил у него, не будут ли ему препятствовать, если он объявит себя диктатором. Филоненко ответил, что он против личной диктатуры, и отказался поддерживать Корнилова. Тогда последний предложил ему «коллективную» диктатуру, которая будет состоять из Корнилова, Керенского, Филоненко и Савинкова. На это Филоненко ответил, что он готов примкнуть к такой комбинации.

Я решил, что этот разговор недопустим сам по себе, не говоря уже о том факте, что любой может предположить, что Филоненко имеет какие-то причины, чтобы говорить так, поскольку он является представителем правительства у Верховного главнокомандующего. Следовательно, я нашел, что невозможно дольше задерживать его на службе. Сначала я даже хотел арестовать Филоненко, но позднее отозвал приказ ввиду позиции, которую по этому вопросу занял Савинков. Я решил, что это можно сделать позже с таким же успехом, и ограничился пока тем, что приказал ему немедленно освободить свой пост.

[Филоненко прибыл в Петроград из Ставки в ночь на 28 августа. Рано утром 29-го ко мне зашел В. Т. Лебедев (бывший заместитель министра морского флота, которого я 28 августа назначил помощником генерал-губернатора Петрограда). Он казался сильно встревоженным и сказал мне, что вместе с полковником Багратуни (начальником штаба Петроградского военного округа) слышал, как Филоненко в разговоре с Савинковым использовал совершенно недопустимые фразы. Я приказал арестовать Филоненко. Вскоре после этого мне позвонил Савинков и попросил меня либо арестовать его вместе с Филоненко, либо допросить обвинителей Филоненко в присутствии нас обоих. Тогда я распорядился, чтобы Лебедева, Багратуни и Филоненко вызвали в мой кабинет, где все они появились примерно в 11 утра. Продолжение, которое я процитирую, — из самого точного рапорта, сделанного В. Т. Лебедевым в газете «Воля народа» № 145:

«А. Ф. Керенский обратился к нам следующим образом: „Я собрал вас вместе, господа, по следующей причине: В. Т. Лебедев сказал мне, что в его докладе Б. В. Савинкову М. М. Филоненко использовал следующую фразу: `Но я продолжал защищать наш план: Корнилов и Керенский как два столпа диктатуры`. Вы это подтверждаете, полковник Багратуни?“

„Да, я подтверждаю это“, — ответил полковник Багратуни.

„А вы, М. М. Филоненко?“

„Да, я сделал такое замечание“.

Затем М. Филоненко рассказал, что после прибытия В. Н. Львова он обсуждал с Корниловым план диктатуры в форме Совета обороны, составленного из следующих людей: генерал Корнилов, А. Ф. Керенский, Савинков и он. Он обсуждал этот план, чтобы противодействовать вероятности единоличной диктатуры Корнилова, которая в противном случае стала бы неизбежной. Премьер был совершенно ошеломлен таким признанием.

„Как могли вы, верховный комиссар Временного правительства, вести такие переговоры с Корниловым! Кто уполномочил вас делать это? Генерал Корнилов теперь и в самом деле может сказать, что его косвенно ввели в заблуждение“.

Филоненко пытался доказать, что он выдвинул свой план в противовес планам заговорщиков; что нельзя было терять время и, наконец, что этот разговор велся в духе частных отношений и личной дружбы.