Премия Дарвина

Вспомнил запах жареной курицы, завернутой в фольгу, которую мама брала с собой на пляж. Вспомнил небольшую светлую комнату, в которой они жили втроем, остановившись у каких-то дальних родственников. Кровать в комнате была одна, и поэтому он с Ба спал на ней, а мама – рядом на полу, на тоненьком матрасе. Вспомнил, как они ходили на какой-то фильм, в летний кинотеатр, и мама пришлось унести его с середины сеанса, потому что по экрану метались чудовища, и Пашка начал орать от ужаса на весь зал. Вспомнил резные спинки белоснежных стульев в кафе, где он ел, пожалуй, самое вкусное в жизни мороженое – один шарик с клубникой, второй с шоколадом. Вспомнил, как пахнет прожаренный на солнце воздух, и вечерами в парке шумят каштаны.

А еще он вспомнил, что именно Ба учила его плавать. Она плавала вокруг него, смешно дрыгая ногами и демонстрируя, как именно нужно грести «по-лягушачьи», а потом держала его на руках на мелководье, чтобы Пашка сам смог научиться отталкиваться от воды конечностями. И ведь он научился плавать именно тогда, в Анапе!

У Питбуля внезапно защипало в носу и одновременно заныло где-то в середине чужого старческого туловища.

– Я был, в Анапе… – выдавил из себя Пашка, предательски шмыгнув носом.

Ба ностальгически улыбнулась – она и сама была охвачена воспоминаниями, он видел это по ее лицу. Но потом бабулино лицо погасло, и она подняла на него темный болезненный взгляд.

– У нас с Зиной теперь только фотографии остались. Нет Павлуши.

Пашка сидел, старательно пытаясь справиться с предательским сердцебиением. Потом наклонился и произнес заговорщически:

– А все будет хорошо! Пашка вернется! Он живой!

Ба смущенно смотрела на него, силясь понять, что он такое говорит.

– В каком смысле?..

– Он живой! Просто временно мертвый! – кивнул Питбуль. – У него дела сейчас, кое-какие. Важные. Он их сделает и вернется. Так что не переживайте! И маме передайте, чтобы не нервничала.

Бабуля подалась назад, на лице ее промелькнул страх. Похоже, она приняла его за сумасшедшего. Он бы и сам, в прошлой жизни, решил, что человек, который несет подобную пургу, спятил. Но сейчас-то он точно знает, как обстоят дела!

Питбуль внезапно ощутил прилив вдохновения – он понял, что должен сказать всем, присутствующим в палате правду.

– Слушайте меня! – произнес он, поднимаясь с кровати и выходя на середину комнаты. – После смерти все только начинается. Сечете? Там, короче, когда умираешь, сначала попадаешь в белую комнату. Ну, и всякие другие люди тоже туда попадают. Потом приходит человек – Куратор. И ведет всех по длинной лестнице в такой подвал, где Комиссия сидит. И она решает, куда вам – в ад, или в рай. Ад я видел – там реально крипово! Но если вы все будете делать правильно, вас могут вернуть обратно. Меня вот обещали вернуть!

В палате воцарилась напряженная пауза. Все – Ба, тетки за столом – смотрели на Питбуля растерянно и даже немного испуганно.

– Свидетельница Иеговы, что ли? – опасливо спросила носатая женщина у своей соседки. Та пожала полными плечами. А рыжая горластая тетка и вовсе покрутила пальцем у виска, выразительно глядя на своих приятельниц.

Питбулю вдруг стало смешно – пациентки в палате напоминали ему маленьких растерянных девочек.

– Я просто хочу, чтобы вы не боялись! Я тоже раньше думал, что, если кто-то умер, это навсегда. Вот у меня собака, Жулька, умерла, когда я в первый класс пошел. Хорошая была собака. Съела что-то на улице, глупая. Так мне ее было жалко! А теперь я знаю, что Жулька тоже где-то есть. Она не исчезла. Просто я ее еще не встретил. Но с ней все хорошо!

– Жулька? – переспросила Бабуля. – Откуда вы знаете про собаку моего внука?

Питбуль завис. Он вдруг понял, что сболтнул лишнего. Тут же кардиология, сейчас у Ба снова сердечный приступ случится, на нервяках.

– Я это… не знаю. Я так, предположил просто… Предположила.

Пашка попятился к выходу. Палата не сводила с него ошарашенных глаз.

– Да она же просто чокнутая! – сказала громко рыжая тетка. – По глазам вижу! У меня у деда такое было – он тоже мне про чертей рассказывал.

– Точно! – с облегчением поддакнула женщина-птица. – Старуха ненормальная, она из отделения для душевно больных сбежала! Здесь же есть такое отделение?

– Надо ее поймать! – предложила рыжая. – Вдруг у нее бешенство?

– Сама ты, дура, бешеная! – с негодованием вскричал Питбуль.

Тетки, переглянувшись, в едином порыве вскочили из-за стола. На пол просыпались картонки и деревянные бочонки. Питбуль, чувствуя, что пора ускоряться, показал всем средний палец и со словами: «Адьос, мудачье!» выскочил вон.

В коридоре было пустынно, и Пашка быстрым шагом направился к лифтам, надеясь, что любительницы лото остались в палате. Однако за спиной раздались возгласы:

– Сестра! Медсестра! Посторонние в отделении.

Пашка оглянулся – четыре преследовательницы в халатах высыпали в коридор и быстро двигались за ним по пятам. Как назло, сбоку распахнулась дверь с надписью: «Ординаторская», и в коридоре действительно появилась медсестра – мелкая пигалица в белом халате.