Преображение мира. История XIX столетия. Том I. Общества в пространстве и времени

В-седьмых, в 1880‑х годах впервые проявило себя критическое самосознание, незнакомое до того за пределами западного мира. В этом явлении можно опознать признаки раннего антиколониализма или начало полемики с Западом, которая велась с использованием его собственных средств. Эта новая позиция отличалась от стихийных бунтов, направленных против иностранцев, в неменьшей степени, чем от некритической позиции неевропейских реформаторских элит Викторианской эпохи, воспринимавших расширение сферы европейского влияния подчас с наивным восторгом. Примером нового рефлексирующего самосознания, которое в ситуации конца века не следует обобщать как просто проявление национализма, служит в первую очередь Индия. В 1885 году там был образован Индийский национальный конгресс (впоследствии Партия конгресса). Будучи лояльным британским властям, он тем не менее разоблачал их недостатки. Его деятельность в некоторой степени схожа с итальянским Рисорджименто[245]. Во Вьетнаме 1885 год также считается до сих пор началом сплоченного национального сопротивления французскому господству[246]. В мусульманском мире отдельные ученые и общественные деятели, например Джамал ад-Дин (Ал-Афгани), отстаивали идею обновленного, отвечающего требованиям времени ислама как источника самоутверждения по отношению к Европе[247]. В Китае, начиная с 1888 года, молодой писатель по имени Кан Ювэй разрабатывал реформаторское конфуцианство космополитического характера, вовсе не отгораживавшееся от Запада. Его идеи спустя десять лет приобрели политическое значение в рамках честолюбивых императорских планов преобразования страны, получивших название «сто дней реформ»[248]. Подобные выражения антиколониальных настроений следует рассматривать параллельно с новыми формами протеста нижних слоев трудящегося и женского населения, проявивших себя с новой интенсивностью во многих частях мира в это же время. Было поставлено под вопрос подчинение авторитетам, названы новые основания и цели протеста, найдены новые, более эффективные формы его организации. Это относится и к крупной волне забастовок в США 1880–1890 годов, и к движению за свободу и всеобщие права в Японии этого же времени[249]. Изменениям подверглись и формы протеста в сельской местности. В ряде крестьянских сообществ, например на всей территории Ближнего Востока, в это время произошел переход от домодерных взрывных стихийных бунтов (подобных Жакерии) к формированию крестьянских объединений, чаще выдвигавших экономические аргументы в защиту своих интересов, или к движениям организованного отказа от платы за аренду земли.

Микропроцессы

Было бы, впрочем, слишком односторонним и наивным стремление найти именно поворотные эпохи и исторические сдвиги. Само собой разумеется, что поделить ход мировой истории на временные отрезки с продолжительностью, определяемой с точностью до года, было бы еще сложнее, чем осуществить такую периодизацию для национальных или континентальных исторических процессов. Границы эпох невозможно распознать путем более глубокого постижения их «смысла»: обнаружить эти границы помогут лишь многочисленные тонкие линии временны́х сеток, наложенных друг на друга. Рубежи обнаружатся там, где при этом наложении совпадет множество таких тонких разграничительных линий или, если посмотреть по-другому, где больше всего будет наблюдаться изменений. Поэтому не менее любопытными, чем крупные деления на эпохи, становятся микропериодизации, которые приходится разрабатывать заново для каждой отдельной пространственной единицы, для каждого общества, каждой сферы существования человека – от истории окружающей среды до истории искусств. Выстраивание всех этих структур дает лишь вспомогательные средства – помощь в ориентации для непрофессионального исторического сознания и одновременно аналитические инструменты для историков.