Преображение мира. История XIX столетия. Том I. Общества в пространстве и времени

В рамках своей теории исторических времен Фернан Бродель предложил различать разные временные пласты, каждый из которых обладает собственным внутренним темпом, – от описания битвы или переворота с точностью до часа, как это принято в событийной истории, до медленных, как движение ледника, перемен в истории климата или сельского хозяйства[250]. Оценка быстроты или медленности того или иного процесса зависит от перспективы и исследовательских задач наблюдателя. Историческая социология и близкая ей по форме мышления всемирная история обычно со временем не мелочатся. Типичным примером подобного мышления может служить фраза социолога Джека Голдстоуна, который пишет, что за «очень короткое время» – между 1750 и 1850 годами – большинство стран Западной Европы в экономическом отношении достигли состояния модерности[251]. Однако наряду с такими широкими мазками исследователю всемирной истории не следует пренебрегать и дробной (пусть и кажущейся, возможно, педантизмом) хронологией, датируя анализируемые явления с точностью до года и месяца. Всемирная история должна быть гибкой в своих хронологических параметрах и прежде всего отдавать себе отчет в скорости и направлении анализируемых изменений. Исторические процессы не просто происходят в пределах различных временных рамок и не просто делятся (возьмем самое общее деление) на кратко-, средне- и долгосрочные. Они различаются также по тому, протекают ли они непрерывно или с перебоями, переходят ли в них количественные изменения в качественные, являются ли они обратимыми или необратимыми, свойствен ли им постоянный или изменчивый темп. Существуют повторяющиеся процессы (Райнхарт Козеллек назвал их «повторяющимися структурами»)[252] и процессы с неповторимым, преобразующим характером. Среди подобных преобразующих процессов особенно интересны те, при которых причины и следствия лежат в разных – на взгляд большинства историков – категориальных полях: например, влияние окружающей среды на социальные структуры или влияние менталитета на экономическое поведение[253]. Процессы, протекающие параллельно, порой отличаются друг от друга «неодновременностью»: хронологические рамки у них одни и те же, но по критериям нехронологических стадиальных моделей их относят к разным стадиям и по-разному оценивают[254]. Деление истории на столетия предстает лишь неизбежным злом по сравнению с теми проблемами, которые возникают при описании подобных, более дробных хронологических структур.

5. Часы и ускорение времени

Циклический и линейный ход истории

Хронологические структуры, которые историки формулируют для удобства своей работы, никогда полностью не основываются на восприятии времени историческими субъектами (насколько оно вообще поддается реконструкции). В противном случае не существовало бы ни одной общепризнанной системы времяисчисления, а господствовал бы беспорядок многочисленных самодостаточных представлений о времени. Только в рамках времяисчисления, опирающегося, с одной стороны, на астрономически-математическую структуру времени, а с другой – на линейную последовательность рассказывания историй и истории, реконструируемое восприятие времени способно помочь нам отделять одни события и явления от других. Такой исторический опыт, как ощущение ускорения, может быть артикулирован только на фоне опыта равномерного течения времени.

При этом следует учитывать, что, наблюдая за событиями всемирной истории, мы нередко имеем дело с необычайно долгой вереницей причин и последствий. Длительность процессов индустриализации, к примеру, в отдельных европейских странах измеряется несколькими десятилетиями. Индустриализация как глобальный процесс, однако, не достигла своего завершения и по сей день. Несмотря на наличие факторов, оказавших определяющее воздействие на процессы индустриализации в экономиках тех или иных стран, эффект от импульсов английской промышленной революции до сих пор ощущается в ряде азиатских государств – например, в Китае, где воспроизводятся даже некоторые из побочных явлений, сопровождавших раннюю индустриализацию в Европе, в частности варварское отношение к окружающей среде и ничем не ограниченная эксплуатация рабочей силы.