Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства

Революции в Иране, Османской империи и Китае не были несовершенным подражанием западным моделям и не копировали друг друга. Это не исключало готовности учиться друг у друга. Трансфер происходил часто, хотя никогда не имел решающего значения. Например, иранские рабочие на нефтяных скважинах в российско-азербайджанском городе Баку привезли с собой революционные идеи в Тебриз[761]. Китайская революция 1911 года нашла большую поддержку среди богатых китайцев за рубежом, которые, живя в США или западноевропейских колониях в Юго-Восточной Азии, познакомились там с преимуществами сравнительно либеральной экономической политики. Такое обучение могло идти и по более сложным путям. Японский князь Сайондзи Киммоти из знатного клана Фудзивара прибыл в Париж в марте 1871 года для изучения французского языка и права. Он стал очевидцем Коммуны, пробыл в столице Франции десять лет и вернулся в Японию, убежденный, что его страна должна ввести у себя основные гражданские свободы, не подвергая себя опасности неограниченного народоправства[762]. Этот друг Жоржа Клемансо позже стал одним из самых важных представителей либеральной элиты в Японии: в качестве многократного министра, премьер-министра и, наконец, последнего выжившего старшего государственного деятеля эпохи основания.

В группе четырех революций рубежа веков Россия особенно отличалась в одном отношении: она, в основном в результате политики модернизации под руководством министра финансов Витте, была гораздо более экономически развитой, чем три другие страны. Только в России уже существовал промышленный пролетариат, достаточно многочисленный и сознательный, чтобы иметь возможность представлять свои интересы политически. Ни в одной из азиатских стран в то время не была бы возможна демонстрация подобная той, что состоялась 9 января 1905 года («Кровавое воскресенье» в Санкт-Петербурге), когда 100 тысяч рабочих прошли мирным маршем к Зимнему дворцу, чтобы вручить петицию царю. В результате расправы, которой царские войска положили конец этой демонстрации, по всей Российской империи, от Риги до Баку, началось беспрецедентное забастовочное движение, в котором, по некоторым данным, приняли участие более 400 тысяч человек[763]. Еще более масштабной стала всеобщая забастовка, которая с октября 1905 года сконцентрировала растущие волнения во многих частях империи. Там, где еще не было достаточно промышленности и где железные дороги были еще настолько редки, что забастовка на них не могла нанести реального ущерба, в ход шло такое средство борьбы, как бойкот, то есть забастовка торговцев и потребителей, с помощью которой были достигнуты большие результаты в Иране и (до середины 1930‑х годов) в Китае. Таким образом, хотя русская революция 1905 года была более «модерной» с точки зрения ее социальной движущей силы, чем параллельные движения в трех азиатских странах, она была достаточно близка к ним в других отношениях, чтобы можно было провести сравнение. В целом сходство между четырьмя революциями по меньшей мере столь же велико, как и различия между ними, и даже там, где различия в предпосылках и национальных путях развития наиболее разительны, сравнение тем не менее может пролить свет на соответствующие особенности.

Деспотизм и конституция