Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства

Все четыре революции были направлены против автократий старого образца, подобных которым никогда не существовало в Западной Европе. Традиции ограничения власти с помощью закона в России и Азии не полностью отсутствовали, но были гораздо менее развиты, чем в Западной Европе. Дворянство и другие землевладельческие элитные группы не имели достаточно сил, чтобы сформировать противовес абсолютной власти правителя по модели западноевропейского (или японского) феодализма. Относительное положение монархов в соответствующих политических системах было более неоспоримым, чем положение Людовика XVI, не говоря уже о Георге III Английском. В принципе это были деспотии, в которых последнее слово оставалось за правителем, и ему не приходилось считаться ни с собранием сословий, ни с парламентом. Но это не означает, что власть осуществлялась с деспотическим произволом. Здесь, более чем в других системах, очень многое зависело от личных качеств каждого властителя. Султан Абдул-Хамид II наиболее близко соответствовал западному клише деспота. Он в феврале 1878 года положил конец начатой всего двумя годами ранее робкой парламентаризации Османской империи, отправил парламент (и без того довольно бесполезный) на бессрочные каникулы и приостановил действие конституции 1876 года[764]. С тех пор он правил как довольно активный самодержец. Царь Николай II (правил в 1894–1917 годах) мало в чем ему уступал. Он не делал никаких уступок либеральным течениям того времени. В целом Николай был, пожалуй, менее эффективным монархом, чем Абдул-Хамид, еще меньше соответствовал основным тенденциям своего времени, а в последние годы жизни все больше предавался странному обскурантизму[765]. В Иране шах Насир аль-Дин (правил в 1848–1896 годах) был застрелен убийцей в 1896 году, после полувекового пребывания на троне. Он не начал почти никаких реформ, но по крайней мере взял под контроль имевшие дурную славу непокорные племена Ирана и таким образом сохранил относительное единство страны[766]. Его сын и преемник Музаффар аль-Дин (правил в 1896–1907 годах) оказался мягким и слабым в принятии решений и стал пешкой придворных сил. На смену пришел его жестокий и тиранический сын Мохаммед Али-шах (правил в 1907–1909 годах). Уникально среди четырех революций то, что смена шаха в Иране произошла в то время, когда революционный процесс уже шел полным ходом. Тот факт, что новый шах занял абсолютно бескомпромиссную позицию и не был готов пойти даже на минимальные уступки, значительно усугубил ситуацию в стране.

В Китае же эпоха могущественных самодержцев закончилась со смертью императора Даогуана не позднее 1850 года. Все четыре последовавших за ним императора были неспособны к управлению или не заинтересованы в нем. С 1861 года самодержавную роль стала играть женщина – вдовствующая императрица Цыси (1835–1908), чрезвычайно энергичная дама, с большим коварством защищавшая интересы династии. Формально Цыси узурпировала власть и поэтому никогда не была такой неуязвимой, как великие императоры Цин в XVIII веке. Она буквально правила как «правительница за троном» (занавес, за которым она, как говорят, сидела, до сих пор выставлен в Пекине) двух слабых императоров. Она держала своего племянника, императора Гуансюя (правил в 1875–1908), под домашним арестом с 1898 года, когда молодой человек осмелился проявить симпатию к либеральным реформаторам. Незадолго до собственной смерти в 1908 году она, вероятно, отравила его. После Цыси китайский трон остался практически пустым. В 1908 году на него был посажен внучатый племянник вдовы, трехлетний Пу И. Регентство перешло к его отцу, единокровному брату покойного императора. Этот князь Чунь фактически удерживал монархическую власть во время революции 1911 года. Он был узколобым человеком, который, проводя агрессивную проманьчжурскую политику при дворе, оскорблял высокопоставленных китайских бюрократов.