Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства

Бюрократия в Индии была европейским имплантатом, но не копирующим непосредственно европейский образец, а экспериментально выработанным опытным путем в особых условиях Индии. Китай же не был колонизирован. Колониальный государственный аппарат в достойном упоминания масштабе возник только на периферии под японским господством: с 1895 года на Тайване, а после 1905 года и в большей степени после 1931 года – в Маньчжурии. Поэтому старая бюрократическая традиция Китая продолжала жить до конца XIX века без прямого колониального вмешательства. Ее старые институциональные формы завершили свое существование с упразднением государственных экзаменов правительством Цин в 1905 году. Своего рода ментальный бюрократизм выжил в новых условиях республики и продолжился после 1949 года под властью коммунистической партии Китая. До сего дня охватывающие всю страну партийная и государственная иерархии образуют те важнейшие скрепы, которые удерживают большую страну от распада. Китайская государственная бюрократия на пике своей эффективности в середине XVIII века была самой «рационально» организованной бюрократией тогдашнего мира, самой обширной, самой опытной и ведавшей самым широким кругом разнообразных задач[908].

С европейской точки зрения конца XIX века, Китай был символом немодерного, не справлявшегося с требованиями времени бюрократизма. Наблюдатели из западных стран (хотя некоторые из них сами лишь несколько десятилетий назад справились с коррупцией) пренебрежительно говорили о продажности китайских «мандаринов»[909]. Тот факт, что последние не могли экономически модернизировать страну, подогревал сомнения в рациональности китайского государства. Отчасти эти мнения современников были справедливы. Китайская бюрократия страдала от того, что малое жалованье превращало чиновников в клиентов богадельни; что преимущественно литературно-философское образование кандидатов в чиновники – несмотря на некоторые усилия по реформированию[910] – не соответствовало потребностям свойственных тому времени технических структур; что из‑за продажи должностей (порожденной финансовой бедностью государства) в административный аппарат попадали неадекватные люди; а также потому, что с момента смерти императора Цзяцина в 1820 году в стране отсутствовала сильная монархическая верхушка, которая могла бы поддерживать дисциплину и порядок в бюрократическом аппарате. К этому добавились и более общие проблемы: до 1895 года династия Цин не смогла реформировать два основных столпа государства – армию и финансовое управление. Армия защищала границы империи во Внутренней Азии, но была почти бесполезной в отношениях с европейскими великими державами; а налоговая система, основанная на фиксированном налоге на недвижимость, до того устарела, что императорское государство в конце своей эпохи безнадежно обеднело.

Оно стало бы еще беднее, если бы единственный пример переноса европейских управленческих практик не затормозил финансовое падение династии. С 1863 года северный ирландец Роберт Харт (с 1893 года: сэр Роберт) в должности генерального инспектора вошел в Императорскую морскую таможню (Imperial Maritime Customs, IMC). Харт был поставлен на этот пост под западным давлением в качестве доверенного лица мировых торговых держав. Но он обладал статусом китайского чиновника высокого ранга, формально подчинялся китайскому императору и считал, что исполняет роль посредника между культурами. Морская таможня опиралась на китайских помощников и отличалась даже своего рода китайской теневой иерархией, но, по сути, была построена по образцу Индийской государственной службы и использовала высокооплачиваемых европейских специалистов-администраторов. Она была по своему масштабу меньше, чем ICS, и с менее однозначным доминированием Британии, чем индийский аналог. IMC стала хорошо функционирующим таможенным управлением, благодаря которому китайское государство смогло получать прибыль от растущей внешней торговли. Достичь этого традиционными методами китайской окружной администрации, которая в основном управляла крестьянами, было бы невозможно. Лишь после 1895 года великие державы обеспечили себе прямой доступ к выручке морской таможни – к большому неудовольствию сэра Роберта Харта. IMC являлась, с одной стороны, инструментом великих держав, который в рамках неравноправных договоров гарантировал ограниченный таможенный суверенитет Китая, с другой стороны – органом китайского государства, который работал по западным принципам управления, таким как неподкупность, регулярность, прозрачная бухгалтерия и так далее[911].