Преодоление

– От князя Митрия Трубецкого мы! Послами! К тебе, Заруцкой!

Он протянул ему свиток, перетянутый шнурком и запечатанный вислой красной печатью.

Вид этой государевой печати, под которой ходили совсем недавно и его грамоты по всей Московии, разозлил Заруцкого.

– И что вам нужно?! – резко спросил он посланцев Трубецкого.

– А ты вели прочесть сперва её-то! – слегка усмехнувшись, ответил Медведь, не смутившись его резкого тона, хотя и знал по прошлому, каким крутым и надменным был этот верховный атаман, полюбовник царицы.

От такой смелости рядового атамана Заруцкий чуть было не вспылил. Но он сдержался и мотнул головой Бурбе: «Позови подьячего!»… Грамоту же он так и не взял у атамана.

И тот, подержав её на вытянутой руке, опустил руку.

Бурба привёл подьячего Николку, тот взял у посланцев грамоту.

– Читай! – велел Заруцкий ему.

Николка стал зачитывать грамоту. Грамота была написана обычным заковыристым дьяческим слогом. Трубецкой предлагал ему, Заруцкому, одуматься, просить милости у нового государя. Он сообщал, что двадцать первого февраля Земским собором на царство был избран Михаил Фёдорович Романов…

Теперь всё стало ясно. И Заруцкий снова разозлился и велел выгнать казаков Трубецкого из лагеря.

– Да грамоту им дай! – приказал он подьячему. – От меня моему лучшему товарищу и соратнику Трубецкому!

Сам же он сразу пошёл к Марине. В комнату к ней он вошёл без стука, злой.

– Бояре посадили на престол Мишку Романова! – с порога громким голосом выпалил он.

Марина испугалась его крика, но тут же оправилась, когда поняла, что всё, как она предвидела, так и случилось. Место на троне в Москве теперь было занято. И не только Владиславом, но и новым боярским царём.

– И что же теперь-то?! – с отчаянием в голосе спросила она его.

– Ничего, мы ещё повоюем! За твоего сына! За место в Кремле! – стал он успокаивать её.

Он нетерпеливо заходил по комнате, решая, что делать дальше.

– Всё, уходим отсюда! – сказал он ей. – Нам нужны корма! Пойдём за ними по городам!.. Да и войско надо собирать!.. Вон пришла весть, что Михайлов занял Мирон Вельяминов!..

Марина напомнила ему о предложении короля, посчитав, что сейчас самое подходящее время для этого.

– Ладно, – почему-то быстро согласился он. – Пойдём на Стародуб или Путивль. Встанем там, ближе к Польше. Уж там-то он поможет нам? – спросил он её о короле.

– Да! – не задумываясь, ответила она.

Но он тут же передумал.

– А не лучше ли нам пойти к Астрахани?! – предложил он с чего-то. – Там сейчас наши люди! Оттуда и до Персии недалеко! У шаха Аббаса помощи попросим! Как ты на это смотришь?

– Иван, полагаю, надо всё-таки обратиться к королю, – осторожно заметила она.

Он ничего не ответил на это, сообщил ей о каких-то мелких событиях в войске и ушёл от неё. Она же поняла по его молчанию, что он согласился с её предложением.

Епифань он оставил в конце первой декады апреля. Уже было тепло. Снег сошёл, было сухо. Но по лесам дороги ещё были топкими. Он двинулся на Дедилов, высек его и разграбил. Через три дня он уже взял Кропивну. В мае он пошёл на Новосиль, обошёл крепость стороной, двинулся к Ливнам. Взять Ливны ему не удалось, тогда он пошёл на Лебедянь. После этого он резко изменил маршрут своего войска и направился на запад, как обещал Марине, сначала на Воронеж. Но под Воронежем ему не повезло. Он столкнулся с войском князя Ивана Одоевского, посланного из Москвы для борьбы с ним, с мятежным, бывшим тушинским боярином. Два дня прошли в жёстких столкновениях двух войск и ничего не дали ни той, ни другой стороне.

Там Заруцкий потерял много казаков не только убитыми. Вечером, во второй не удачный для них день сражения, Бурба сообщил ему и другую неприятную новость.

– Иван, казаки с атаманом Ворзигой да ещё иные побежали на Дон, а может, на Волгу!

Заруцкий обозлился. Он понял, что те не захотели идти под короля.

– Всё, уходим и мы туда же! Идём на Волгу! – изменил он обещанию Марине идти к границам Посполитой, понимая, что туда он может вообще прийти без войска. И никому не нужен будет там…

И он двинулся на восток, к Волге, в знакомые ему по прошлому места, перелез через Дон и направился к Медведице. На Медведицу его казачьи полки вышли в конце июля.

Там, на берегах Медведицы, в двухстах верстах от её устья, он расположился станом и дал отдых своим полкам. Здесь-то наконец после Воронежа, он впервые провёл смотр всем казачьим отрядам. Положение оказалось безрадостным. Теперь у него были почти одни черкасы, запорожцы. Боярские дети, приставшие было к нему ещё под Москвой, уже давно разбежались. Ушли и многие казаки, из тех, которые были из таборов Трубецкого.

Отсюда, из временного лагеря, он двинулся вниз по Медведице, конным ходом по её берегу. До Волги, до Царицына городка, полки Заруцкого шли по степям.

Заруцкий не стал тратить время на этот городок. Нужно было идти до Астрахани. Встать крепко там.

«А Царицын никуда не денется… Потом!» – решил он.