Преодоление

Слушал я рассказ отца Виктора и вспоминал поездку в Бутово, на известный расстрельный полигон. Там в ноябре 37-го были казнены наши священники, а потом ещё одиннадцать отцов из соседних с нами храмов. Досталась мне на память о поездке книга, о тех, кто погиб на Бутовском полигоне. В ней множество фотографий из расстрельных дел. Смотришь на этих людей, и насмотреться не можешь, какие глаза, какой в них ум, сегодня такие лица редко встретишь. Особенно запомнились фотографии священников и аристократов. Вот две категории людей, не терявших человеческого облика даже перед лицом смерти. Одних поддерживала вера, других удерживал долг чести.

Но больше всего меня поразили лица и судьбы палачей. Оказывается Москву и область в течение практически 30 лет «обслуживала» расстрельная команда из 12 стрелков. По приблизительным подсчётам получается, что за каждым из них, как минимум, жизни десяти тысяч человек. Легендарные личности, такие как знаменитый латыш Магго. Он наловчился убивать ещё в гражданскую. Обычно угрюмый и пьяный, он неестественно оживлялся в ночь перед «работой», по его возбуждённому виду и потиранию рук, заключённые понимали, что ночью предстоят расстрелы.

Массовые расстрелы были организованы, как хорошо отлаженный конвейер. Людей из тюрем свозили автозаками на полигон и загоняли в одиноко стоящий барак. Сначала заключённых проверяли на предмет их соответствия фотографиям в личных делах. Затем по одному выводили из барака. К каждому приговорённому тут же подходил палач и отводил человека ко рву. Убивали выстрелом из пистолета в затылок.

В день, а вернее в ночь, редко казнили меньше ста человек, а было, расстреливали и по 500, и даже больше. Интересные подробности, во время расстрела палачам выставляли ведро водки, можно было подходить и черпать сколько угодно, а рядом стояла ёмкость с одеколоном. После работы они им чуть ли не обливались, но от них всё равно несло кровью и смертью, да так, что даже встречные собаки за квартал шарахались.

В дни особо массовых расстрелов в помощь приглашались сотрудники и руководство органов. «Пострелять», как на охоту. То-то было весело. Кстати, многие из них, через какое-то время, там же получали и свою пулю.

Почти никто из постоянных палачей не дожил до старости. Кто стрелялся, кто вешался, сходили с ума, спивались. Понятное дело, работа нервная. Бывало, что сорвётся кто-нибудь, начинает дома постоянно буянить, и с соседями, неуправляемым становится, то порой и его самого, от греха подальше, под шумок укладывали на дно рва вместе с жертвами.

Генерал КГБ В. Блохин, тогда капитан, по отзывам сослуживцев, человек простой в общении, отзывчивый и всеми любимый за постоянную готовность помочь подчиненным в их бытовых затруднениях. В 36 лет поступил во второй институт, Московский архитектурный. Грамотный, интеллектуал, в отличие от остальной «бригады». Тем в личных делах даже писали рекомендации типа: «товарищ сильно нуждается хоть в каком-нибудь развитии».

В тоже время, частенько надевал на себя резиновый коричневый фартук, такие же сапоги и краги. И убивал. Хотя это не входило в его служебные обязанности. Любил людей в затылок пострелять. Прожил долгую жизнь, наверно счастливую. Вся грудь в орденах, кстати, у расстрельщиков боевых орденов, что у тех же лётчиков военных лет.

И вот вопрос, откуда у нас в столь короткий срок появилось столько палачей, людей готовых убивать, и убивать с удовольствием? Ведь в дореволюционной России порой на всю империю оставался один единственный палач, которого вынуждены были возить с места на место. Не шёл никто в палачи.

Не думаю, что палачи советского времени имели за свою работу многие жизненные блага, жили как все, но с готовностью убивали. Не скажешь, что это были люди идеи, скорее, они отличались чудовищным невежеством, хотя среди них встречались и такие, как Блохин.

А сколько было всяких охранников, начальников отрядов, зон, тюрем. Все они причастны к массовым казням и издевательствам над людьми. А сколько трудилось по стране этих «троек», приговаривавших ни за что людей к расстрелу или былинным срокам заключения. И ведь никто не понёс никакого наказания.

Когда немцев разгромили, то встал вопрос, что делать со всем этим множеством бывших охранников и прочих сотрудников концентрационных лагерей, как их судить? Нужен был критерий оценки их преступления. Да, они убивали, но это были их функциональные обязанности. Люди-то они подневольные. За что же их тогда судить, в чём их вина? Я читал, что разбирались с ними следующим образом. Искали свидетельства на тех, кто любил, именно любил, позверствовать, кто убивал вне своих функциональных обязанностей или добровольно сверх уже «отработанных» часов. Через такие разбирательства и суды прошли очень многие бывшие «СС». За решётку тогда попало множество людей, а кого-то и казнили.