Преодоление

Я не знаю, как жил этот человек, но ушёл он красиво, успев построить храм в честь и память своих боевых друзей. Может, именно для этого Господь его и хранил? Построил и поднялся, встав вместе с ними в единый строй крещеных кровью.

Значок

Маленький квадратик три на три сантиметра, из металла цветом под бронзу. В квадратике лицо мужественного человека, рядом с лицом звезда Героя, и имя — Карбышев Д.М.

Когда-то этот значок был пределом моих детских мечтаний. Наша школа в Гродно носит имя генерала Карбышева. Не знаю как сегодня, но сорок лет тому назад, нас, учеников этой школы, за хорошую учёбу и соответствующее поведение награждали такими значками. Детская мечта, ведь на нём была выбита Геройская звезда, а мне мальчику из того времени тоже очень хотелось быть героем. Учился вроде бы и неплохо, но из-за моего вредного характера эта замечательная награда так и не нашла своего героя, то есть меня. Пишу сейчас и вспоминаю, что те, кто получал этот значок, носили его, и даже в старших классах не стеснялись прикалывать к одежде.

У нас при школе работал музей, в котором были собраны экспонаты о жизни легендарного генерала. Правда, мы, тогдашние пацаны, интересовались подвигом Дмитрия Михайловича совсем немного. Мы знали, что он, попав в плен, не поддался немцам и не стал предателем, и за это враги морозной февральской ночью обливали его водой до тех пор, пока тело генерала не превратилось в одну большую ледяную глыбу.

Конечно, в наших глазах это тоже подвиг, но нам хотелось, чтобы наш герой был лётчиком, или танкистом, чтобы он взорвал какой-нибудь штаб, или на худой конец, закрыл грудью амбразуру дота, а так, казалось, что в его подвиге чего-то не хватает, как сказали бы сегодня, «экшена маловато», со взрывами и автоматными очередями.

В школьном музее, как и положено, были свои экскурсоводы, мальчик и девочка. В моё время экскурсоводом был пятиклассник Саша. Маленький упитанный мальчик неизменно с красным галстуком на шее. Зрение у него уже тогда страдало, и Саша носил большие очки в роговой оправе. Очки постоянно сползали с его маленького крючковатого носика, похожего на клювик хищной птицы. Мальчику приходилось часто поправлять очки, и при этом потешно морщить носик. Про себя я звал его «совёнком».

«Совёнок» хорошо учился и занимал активную жизненную позицию, поэтому его грудь, одним из первых в классе, украсил замечательный значок. Но я часто замечал, что Сашина активность проявлялась ещё и в том, чтобы семеня маленькими ножками, вслед за высоченным завучем Сергеем Степановичем, нести его папку или портфель.

За время моей учёбы у нас в школе, как минимум, дважды, проходил слёт карбышевцев со всей страны. Приезжали ребята из Москвы и откуда-то там ещё. Было много флагов и пионерских галстуков. И неизменно, на всех митингах Саша — «совёнок» представлял нашу школу, начиная свои выступления словами: — Дорогие карбышевцы…, и заканчивая: — Мы, карбышевцы, клянёмся… Саша картавил, и поэтому у него выходило «кагбышевцы».

Никто из пацанов нашего класса не стал бы носить за Сергеем Степановичем его портфель, хотя нам бы он его и не доверил. Наверняка учинили бы какую-нибудь шалость. Сергей Степанович отвечал нам взаимной неприязнью, и считал своей обязанностью воспитывать нас при любой возможности. Он почему-то терпеть не мог, когда мы на его уроки приходили с часами на руках. Может это от того, что владельцы часов постоянно показывали на пальцах всему классу, сколько ещё у Сергея Степановича остаётся минут до конца его воспитательного процесса.

— Дьяченко, что гэта у тебя на руке? — Часы, Сергей Степанович. — А хто тебе, дурню, позволил носить часы? Цеглу (кирпич) тябе на руку, Дьяченко, а не часы. Снимай, и иди кидай их у помойное ведро. Под общий смех Дьяченко, или кто другой, шёл через весь класс, демонстративно снимал с руки часы и бросал их в ведро. Это было так смешно, что некоторые из наших сорванцов специально приносили на урок к милейшему Сергею Степановичу папины часы, чтобы потом под общий восторг швырнуть их в помойку.

Однажды, когда я в очередной раз увидел, как «Совёнок» несёт портфель завуча, у меня возникало острое желание подойти к «кагбышевцу» и дать ему хорошую затрещину. Вполне возможно, что во мне говорила зависть, ведь у Сашки был значок, а у меня его не было.