Преодоление безразличия. Нахождение смысла во время перемен

Если бы любви к партнеру можно было достичь напрямую и нужно было бы только пожелать полюбить кого-то, чтобы это чувство возникло, насколько проще была бы наша жизнь, насколько менее популярны и востребованы были бы семейные консультации и семейная терапия – и в то же время насколько беднее была бы любовь к партнеру, если бы ее можно было включить и выключить по приказу воли. Это был бы феномен, имеющий отношение только к Я, и он не раскрывался бы в отношениях с Ты. Другой не был бы партнером или тем Ты, которое освобождало бы Я от уз эгоизма, а был бы только объектом чувства, которое с помощью воли и знаний мы могли бы направлять то туда, то сюда. Если бы любовь была такой, то, наверное, она была бы гораздо проще и в то же время гораздо мельче. Другими словами, это больше не была бы любовь. Ведь любовь зависит не от одного, а минимум от двух людей, и она не подчиняется нашей воле – это мы подчиняемся любви; любовь есть риск в хорошем смысле этого слова. Готовность идти на этот риск в свободном согласии, вообще готовность к любви уже является свидетельством освобождения от эгоцентрического зацикливания на самом себе, в котором человека подозревает редукционизм.

То же самое касается и свободы: ее можно желать, но нельзя вызвать одним лишь желанием. Безосновательная надежда может корениться в вере, но вера всегда связана с существованием того, во что или в кого можно верить, а также с нашей готовностью воспринимать и принимать такие вещи в мире. Обоснованная надежда нуждается, как минимум, в свидетельствах, что какое-то событие не обязательно пройдет так безрадостно, как мы можем этого опасаться. Это также говорит о том, что надежду, как и веру, как и любовь, нельзя пробудить в себе лишь указом воли. У любви, веры, надежды, которые вызваны волей, отсутствует причина. Эти феномены заключены не в самих себе и даже не во внутренних психических побуждениях, они раскрываются именно во встрече с чем-то, что находится вне человека. Как постоянно показывает практика, почти все желательные положительные состояния не наступают именно тогда, когда мы к ним стремимся напрямую, потому что их можно достичь только «в обход». Исследуя сексуальные неврозы, Виктор Франкл пришел к выводу, что в большинстве случаев психогенная импотенция или психогенная фригидность возникают из-за чрезмерного желания получить сексуальное наслаждение, из-за так называемой гиперинтенции. Проблема пациентов заключается не в недостатке сексуальности, но в том, что они думают, будто их сексуальность раскроется лучше, если они сократят путь к наслаждению, используя партнера лишь как средство для удовлетворения своей потребности. Вместо того чтобы дать себе свободу в любви к партнеру (и вместе с тем рискнуть), они зажимаются и хитрят, и это ведет к предсказуемым последствиям:

При сексуальных неврозах невротик борется за что-то, будь то оргазм или потенция, он в первую очередь стремится к сексуальному наслаждению. И, к сожалению, чем больше он озабочен этим наслаждением, тем меньше удовольствия достается на его долю. Прямой доступ к удовольствию невозможен. Потому что наслаждение не может быть ни реальной, ни вероятной целью нашего поведения и наших поступков, скорее, оно является лишь случайным результатом, побочным эффектом, который получается сам собой, когда мы во всей полноте проявляем свою самотрансцедентность, когда мы всецело отдаемся любви к кому-то или служению какому-либо делу. Как только мы перестаем думать о партнере, а думаем только о наслаждении, то на пути у нас встает наше к нему стремление. И попытки манипулировать самим собой терпят неудачу. Дорога к удовольствию и к самореализации пролегает только через самоотверженность и через самозабвение. Те, кто предпочитает этой дороге окольный путь, поддаются соблазну сократить расстояние и сделать удовольствие самоцелью. Но обходной путь оказывается тупиковым.[57]

Итак, те процессы и события, в которых раскрывается сама жизнь, идут рука об руку с нашей готовностью отвлечься от эгоцентрического напряжения и отдаться жизни, их нельзя вызвать насильно. Они возникают при достижении нами осмысленной цели, но сами не являются целью. Стараясь найти общую теорию мотивации, мы приходим к выводу: усиленный поиск счастья, вожделение того, что должно делать нас счастливыми, не приведет к желаемому, если это счастье безосновательно. Охота за приятными ощущениями их же и прогоняет. Рассмотрим это на двух конкретных примерах.

Те, кто хотят слишком много