Преодоление безразличия. Нахождение смысла во время перемен

О подобном недобровольном и нелабораторном эксперименте рассказал мне мой бывший научный руководитель Гизельзхер Гуттманн, в прошлом заведующий кафедры в Институте психологии Университета Вены. В свое время Гуттманн был одним из пионеров в исследованиях нейрофизиологических коррелятов ощущений, в том числе глубокого расслабления. Чтобы выявить корреляты глубокого расслабления, его сотрудники проводили сравнительные измерения у случайно отобранных групп расслабленных и нерасслабленных испытуемых. В качестве испытуемых привлекались люди, которые изучили метод аутогенного тренинга или техники медитации. Их просили продемонстрировать в лаборатории (при подключении к аппарату ЭЭГ и другим измерительным устройствам), как хорошо и глубоко они умеют расслабляться. Измерения проводились примерно каждые 10 минут. Другая группа состояла из случайно выбранных студентов, их показатели должны были продемонстрировать базовую линию нормального повседневного состояния сознания на среднем уровне возбуждения. После первого этапа эксперимента обнаружилось, что данные измерений обучавшихся расслаблению и контрольной группы едва отличаются друг от друга, при этом у первых на определенных этапах стрессовые корреляты оказывались выше, чем у нерасслабленной контрольной группы.

Так продолжалось несколько дней, до тех пор пока один ассистент лаборатории не отметил нечто интересное: испытуемые расслабленной группы демонстрировали значительно более высокие показатели расслабленности, как только руководитель эксперимента сообщал, что измерения завершены и они могут выходить из своего состояния расслабленности. Через несколько дней была найдена причина этих парадоксальных результатов: испытуемые из расслабленной группы умели погрузиться в выраженное расслабленное состояние через дыхание и самовнушение, но то, что они должны были продемонстрировать свое умение расслабиться в лаборатории психологического института, будучи подключенными проводами к аппарату ЭЭГ, психогальванометру и т. д., перед лаборантом в белом халате, приводило (предсказуемо) к тому, что испытуемые слишком сильно старались расслабиться, и поэтому настоящего расслабления не происходило, они скорее напрягались. И только когда им сказали, что эксперимент закончен и они могут вести себя «нормально», они продемонстрировали расслабленный биотонус.

Явление гиперинтенции заслуживает внимания и должно учитываться при психотерапевтическом лечении некоторых расстройств. Мы не ставим своей целью подробно рассматривать здесь эту тему. Но для того, чтобы продемонстрировать действенность данного феномена, уточним, что принцип, лежащий в его основе, функционирует настолько уверенно и прочно, что его можно применять для борьбы с расстройствами в восприятии и поведении. Опираясь лишь на то, что большую часть наших чувств и видов восприятия мы не можем вызвать намеренно, а гиперинтенция часто препятствует реализации желаемого, Виктор Франкл использовал следующий терапевтический прием: пациентам, которые страдали, например, от очень сильного страха или навязчивых мыслей и импульсов, он советовал не бороться в ними, как они это делали раньше (и по больше части напрасно), а желать их[58]. Если обычно в таких случаях человек получал противоположное тому, что хотел получить, то тогда, когда бы он захотел, чтобы симптом возник, он получил бы обратное – то есть это бы освободило его от симптома. Так на самом деле и происходило. Этот метод, названный Франклом парадоксальной интенцией, согласно многочисленным исследованиям, действует за удивительно короткое время и с таким эффектом, который не обнаруживают другие терапевтические методы борьбы с навязчивыми состояниями и страхами[59]. Механизм действия парадоксальной интенции включает не только саму парадоксальную интенцию, существенным действующим фактором является также юмор и ироничное отношение к объекту страха, благодаря которому изначальная гиперинтенция значительно сглаживается.

Теперь подведем итог с точки зрения психологии (об экзистенциальном мы пока не говорим). Если мы посвящаем свою жизнь прежде всего поиску факторов, которые влияют на достижение удовольствия и помогают избежать неудовольствия, или поиску приятных чувств и попытке избежать менее приятных, то это не только не поможет нам, но и будет способствовать тому, что мы добьемся лишь противоположного.

Иными словами, не существует «более короткого» пути к счастью и удовлетворению. Эти якобы «короткие» пути оказываются тупиковыми. Все это еще раз и на другом уровне подтверждает высказанную нами мысль: быть человеком – задача более фундаментальная, многогранная и сложная, чем кажется, и в отношении не только восприятия, но и биологических и психологических функций, духовной личности. Быть человеком с самого начала означает не существовать только ради себя и не исходить лишь из себя, а раскрываться в соприкосновении с миром, быть открытым для контакта с ним.