Преодоление безразличия. Нахождение смысла во время перемен

Главная статья попавшегося мне издания называлась «Найти покой в беспокойные времена: как это возможно?», в ней описывались различные дыхательные упражнения и практики йоги, которые должны были помочь читателям «сохранять спокойствие»[63] в годы крайнего политического и общественного беспокойства.

С учетом чувств-состояний сохранение спокойствия (в то время как в Берлине 1940-х годов тысячи евреев, за которыми по политическим и религиозным причинам следили соседи, теряли работу, а затем и право на жизнь) могло бы быть фатальным, но с точки зрения предметных чувств, кто на самом деле мог хотеть покоя в эти беспокойные времена? В конце концов, Берлин 1940 года, когда сотрясались основы цивилизации, точно не был местом, где можно было искать спокойствия. Это было место мятежа совести, необходимости наиболее сильного беспокойства. Задача, которую ставила перед людьми жизнь в те времена, когда быть героем было опасно, заключалась в том, чтобы найти силы и как-то поддержать того, кого лишали гражданских прав прямо на пороге собственного дома.

Уважать предметные чувства означает уважать мир и людей вокруг, не проходить мимо нуждающегося, не думать только о собственном благополучии, которое, как мы видели, не наступает просто так. Иными словами, преодоление безразличия означает (не только в данном контексте) преодоление эгоизма, который может привести на ложную тропу комфорта лучших из возможных чувств-состояний, но за это будет платить окружающий мир. Это также означает терпеть неприятные чувства, если есть ради чего, и признавать в них требование к действию. Виктор Франкл говорит об этом следующее:

Когда человек пытается отвлечься от своего несчастья или заглушить его, он не решает проблему, не устраняет из мира свое несчастье – из мира он устраняет только прямое последствие несчастья, свое состояние недовольства или боли. […] Он пытается бежать от действительности и ищет прибежища в той или иной форме опьянения. При этом он впадает в субъективистское, в психологическое даже заблуждение: ему кажется, будто вместе с эмоциями, которые он глушит, исчезнет и вызвавшее эти эмоции обстоятельство, словно то, что человек изгнал в область бессознательного, заодно изгоняется и в область несуществующего. Но, как и глядя на объект, мы не вызываем его к жизни и, отводя взгляд, не уничтожаем его, так и, подавляя в себе горе, мы не можем устранить то обстоятельство, которое побуждает нас горевать.[64]

Следовательно, важно не само предметное чувство и не его оценка как приятного или неприятного. Предметное чувство является, скорее, указателем. Нам не очень важна форма указателя, и не так важно, находим ли мы эту форму соответствующей. Нам важно, куда он указывает. Анализ чувств с интрапсихической позиции не только не соответствует разному информационному содержанию и призыву чувств-состояний и предметных чувств, он также не соответствует самой реальности.

Цене, которую приходится платить за концентрацию на собственном состоянии и за краткосрочное облегчение, противопоставлено внезапное преимущество, которое мы получим, если перестанем стремиться к этому облегчению, а сосредоточимся на вопросах смысла данного момента.

То, что другой путь возможен и направленность человека на предмет дает ему шанс остаться невредимым и возмужать, получая опыт страданий, хорошо показывает случай из практики Элизабет Лукас. Он также демонстрирует, насколько психологически опасными могут быть на первый взгляд доброжелательные, а на самом деле сомнительные советы (приводящие к концентрации на собственном состоянии) о том, что нужно уделять внимание собственным ощущениям, а не призыву смысла данного момента. Элизабет Лукас рассказывает следующее:

Я знала одного мужчину, который лежал в неврологической клинике с тяжелой депрессией, и лечение ему не помогало. При анализе его биографии выяснилось, что его жена примерно 15 лет назад попала в аварию и с тех пор нуждалась в уходе. Ее нужно было мыть, кормить и поднимать на туалет, она была очень ограничена в своих возможностях. 14 лет муж ухаживал за ней и работал, а это значит, что 14 лет он был вынужден отказывать себе в больших и маленьких радостях. Например, он ни разу не был в путешествии во время отпуска и смог выбраться подольше только за город, все свое свободное время он посвящал уходу за женой. При этом за 14 лет он ни разу не заболел.