Преодоление (СИ)

Алексей широко зевнул и прижался к Ване всем телом, обнимая, наслаждаясь гладкостью его кожи. Тихонько поцеловал в висок и забылся сном – наконец-то спокойным.

Утром Иван сам разбудил его, бесстыже обхватив его ногу своими ногами и потираясь пахом. Он постанывал, прикрыв глаза, закусил губу. Алексей спросонья не сразу понял, чего от него хотят, а когда понял, разом проснулся. Он дотянулся рукой до флакона с маслом, оставшегося с их первого раза, и принялся готовить любовника к соитию со всем усердием, проникая пальцами глубоко, раздвигая стенки прохода уверенно и чуть торопливо – так хотелось ему скорее оказаться внутри сладкого, горячего тела.

Иван тихонько постанывал, перевернувшись на живот и выпятив зад, подавался к руке, желая большего – наполненности. Алексей этой пытки не выдержал, накрыл его тело своим и проник внутрь, сразу начиная глубокие, сильные толчки, от которых Иван беззвучно кричал, вцепившись в простыню. Это не было долгим – они давно не виделись, давно не получали такого острого, завершенного удовольствия.

После соития оба долго лежали, выравнивая дыхание. Иван – лицом в подушку, не шевелился, боясь развеять это счастливое забытье, Алексей – на нем, все еще чуть покачиваясь внутри любовника, чувствуя, как в нем стало влажно от его семени. Встать и разорвать эту тонкую связь, натянувшуюся между ними, они были не в силах.

- Ты будешь делать это с ней? – спросил Иван потом, когда Алексей поднялся и велел Ивану остаться в спальне.

Алексей отвлекся от рубашки, которую застегивал перед зеркалом, и уверенно посмотрел на него.

- Нет, Ваня, - он подошел ближе, нагнулся, погладил ладонью его лицо – родное и близкое. Провел пальцем по мягким губам, которым сегодня досталось так мало поцелуев. – Только с тобой.

Иван смотрел открыто, верил ему. В конце концов, Алексей вышел, заперев Ивана в комнате вместе с едой, к которой вчера так и не прикоснулся. Нужно было решить, как отправить беглеца обратно в Благое так, чтобы никто его не увидел.

Глава 8.

Все утро Алексей провел за бумагами, с беспокойством ожидая приезда Николая из столицы, и одновременно придумывал, как бы ему незаметно вывести Ивана из дома. За утренними делами он постоянно вспоминал проведенную вместе ночь, горячее тело рядом под одеялом, страстное, не менее горячее пробуждение… Алексей все бы отдал, чтобы это не заканчивалось. Только бы Ваня оставался в его постели, и они бы спали так каждую ночь… и каждое утро вместе просыпались. Простое, незамысловатое счастье, но столь недостижимое. У него даже пару раз мелькнула мысль, чтобы спрятать Ивана в своей комнате и скрывать ото всех… но это было невозможно. Поэтому он отбросил пустые мечты, занялся делами имения, пообедал, навестил отца…

К Ивану зашел только после обеда, когда на заснеженный двор опустились сумерки. Метель утихла, но мороз крепчал, так что из дому выходить не хотелось.

Иван все так же лежал в постели. Алексей с беспокойством посмотрел на нетронутый вчерашний ужин и позвал:

- Ваня?

Тот не откликнулся. Дышал он неровно, с присвистом, и когда Алексей положил руку ему на лоб, понял – горит. В первую минуту он в ужасе даже не знал, что делать, куда бежать. Иван лежал в его постели абсолютно голый, звать кого-то сейчас в спальню – все равно что добровольно признаться отцу в нарушении его наказа…

В медицине он не смыслил ничего. Пригласить лекаря отца? Нет! Алексей выскочил из комнаты, сбежал по ступенькам вниз и буквально ворвался на кухню, где теперь обитала новая повариха Клавдия.

- Клава! – позвал он, выглядывая женщину среди полок с кастрюлями, поварешками и разной снедью.

- А? – отозвалась она, показываясь из кладовки.

Клавдия была женщиной в расцвете лет, так сказать, полной и румяной. Она собирала свои пшеничного цвета волосы в косу и укладывала их вокруг головы, отчего лицо ее казалось совсем круглым.

- Добро тебе, батюшка! Али оголодал уж?

Клавдия пересекла кухню и подошла ближе, вытирая руки о белый передник.

- Нет, - отозвался Алексей. – Я узнать хотел у тебя. Вроде в деревне есть знахарка, что в травах разбирается?

- Есть такая, - Клава нахмурилась. – Зачем тебе?

- Мне надо. Вроде, простуду вчера схватил… пока в метель ехал домой.

Клава охнула и полезла к нему проверять температуру. Алексей отошел на пару шагов, сопротивляясь.

- Да мне на всякий случай! – попытался он отвлечь ее. – Посоветоваться с ней хочу.

- Хм, ну тогда… Зовут ее Оксаной. Она не наша, ее ваш батюшка купил несколько лет тому назад. И правда, травами ведает.

- Где она живет?

- В дальнем конце деревни, почти у погоста, последний дом. Постой-постой, - возмутилась Клава, - ты сам, что ли, поедешь к ней?

- Мне надо, - на бегу откликнулся Алексей.

Он еще раз поднялся наверх, чтобы одеться теплее, подоткнул под Ваней одеяло и подкинул в печь дров, чтобы комната не выстыла. В конюшне коня седлал сам, потому что примерзший Мирон еле ноги волочил и ворчал к тому же.