Преодоление (СИ)

Следующие дни прошли в неимоверном напряжении. Иван пришел в себя и чувствовал жуткое смущение от того, что причинил столько волнений. Особенно стеснялся он, что Алексею приходится носить в спальню еду, при нем справлять нужду, прятаться в шкафу, когда Парашка приходит убирать комнату.

Эти дни они почти не прикасались друг к другу. Алексей думал, что Ваня еще недостаточно окреп, а Иван считал себя не вправе напрашиваться на ласки человека, через пару дней собирающегося давать брачные обеты.

День свадьбы неумолимо приближался. Накануне Алексей затеял серьезный разговор с Иваном, усадив его на кушетку рядом с собой.

- Завтра, когда все уедут, ты в Благое вернешься. Я Мирона предупредил, он тебя отвезет сам.

Алексей, и правда, со старым конюхом договорился. Это было не так уж и трудно – Мирон Ивана любил, несмотря на свой вздорный характер.

- Мои вещи возьмешь… даже не думай возражать! Ты и так не совсем здоров, а морозы еще крепки.

Иван мрачно кивнул. Спорить ему не хотелось, он понимал, что Алексей рискует ради него, заботится о нем. Он молчал, повесив голову, поэтому порывистое движение друга оказалось для него неожиданным. Алексей протянул руку и погладил его щеку, приподнимая лицо.

- Я прошу тебя, Ваня, больше никаких глупостей, хорошо? Никаких побегов, обещай мне. Мы расстанемся завтра, но это, я надеюсь, будет нашей последней разлукой. Нужно всего лишь потерпеть.

Иван кивнул. У обоих вмиг пересохло во рту, они потянулись друг другу одновременно. Целовались жадно, неистово, словно в последний раз. Иван стелился под Алексея, укладываясь на неудобной кушетке спиной, раздвигал ноги, приподнимал бедра, потираясь невыносимой твердостью о пах любовника. Алеше хотелось привязать его, чтобы перестал ерзать и дал, наконец, снять с себя штаны. Когда одежда была сброшена на пол, Алексей пытался овладеть Ваней прямо на кушетке, но было очень неудобно, пришлось прерваться и перебраться на кровать. А там уже оба дали себе волю: Алеша врывался в податливое тело что было силы, а Ваня подавался навстречу, еле сдерживая крики и стоны, кусая сначала свои губы, а потом впившись зубами в плечо Алексея.

Ночью почти не спали. К утру Иван был весь покрыт маленькими синяками, оставленными жесткими пальцами любовника, на плечах Алексея синели следы от зубов Вани, спина сплошь в царапинах.

Прощались без слов. Алексей только еще раз невесомо коснулся губ Вани, перед тем как уйти на собственную свадьбу.

Глава 9.

Во время церемонии венчания Алексей больше думал не о том, что становится женатым человеком, а об Иване. Успел ли он уже доехать до Благого? В последние дни стояла довольно ясная погода, дороги были хорошие, и при таких условиях до имения можно было доехать за пару часов.

Мысли о Ване помогали справиться с пугающими мыслями о том, насколько сильно он запутался. Что уж греха таить, среди множества мыслей мелькало и малодушное желание сдаться, оставить все, как есть. Остаться женатым человеком…

Но это желание испарилось быстро. Скромное венчание закончилось, молодые приняли поздравления от родных и отправились на небольшой праздничный обед. Наталья выглядела прелестно – мило и невинно в белом шелковом платье; темные волосы собраны в высокую замысловатую прическу, украшенную нитью жемчуга (это был свадебный подарок от тетушки). Все вокруг считали, что Алексей и Наталья – красивая пара. И это несмотря на то, что оба осунулись, похудели и вымучивали фальшивые улыбки.

Впрочем, невеста и жених мало кого интересовали. Петр Алексеевич, удовлетворенный женитьбой сына, выглядел гораздо лучше обычного. Он много шутил, разговаривал с князем Долгоруким и весьма плотно поел. Княгиня Екатерина Семеновна была в восторге, вместе с Ольгой они крутились вокруг Натальи, не давая ей вздохнуть спокойно. Алексей держался рядом с братом, таким же хмурым, как он сам, и считал минуты до окончания этой пытки.

После свадьбы дни следовали однообразной чередой, похожие друг на друга, словно братья-близнецы. В тесном семейном кругу встретили Рождество, Николай и Ольга решили остаться в Благом. Ольга ждала ребенка, чувствовала себя неважно, и переезды были для нее нежелательны. Долгорукие уехали в Петербург, к старшим детям; Вяземские втроем остались в Александровском.

Жизнь Алексея мало изменилась. Он, уже разобравшийся в делах имения, первую половину дня проводил в кабинете за бумагами и расчетными книгами. Да и там работы ему было мало – дела велись аккуратно. Поэтому Алексей больше занимался усовершенствованием того, что есть. Он читал сельскохозяйственные газеты и книги, пытаясь разобраться в нововведениях, разговаривал с крестьянами о том, какие культуры и в каких количествах необходимо сажать. Делал все, чтобы только отвлечься от тех мыслей, что тревожили сон и навевали дурное настроение.

Наталья в доме осваивалась с трудом. Она не привыкла быть хозяйкой, к тому же и не чувствовала себя ею, как призналась в одной из их вечерних бесед, что стали привычным времяпрепровождением.