Преподобный Амвросий Оптинский

При таком положении дел в Оптиной пустыни старца Амвросия еще очень озабочивали дела шамординские хозяйственные, которые, по кончине первой настоятельницы матушки Софии, видимо приходили в упадок. Там, с самого открытия общины, производились большие постройки; было потому множество рабочих, а хорошего присмотра теперь за ними не было. Сама новая настоятельница, при всей своей доброте, была и есть здоровья слабого и — не в укор ей сказать — как не имевшая возможности заниматься хозяйственными делами, не приобретшая потому в них опытности. Других же, близких к ней лиц, способных к делу сему, не было. Затем — средств ни в строящейся обители, ни у самого старца не было никаких, но об этом никому не было известно. Напротив, почти все были уверены, что средства неисчерпаемы. Даже самые близкие к старцу благотворители не знали его положения. Между тем старец затеял строить в общине огромный каменный храм. И так как храм этот предположено было поставить на месте уже бывшей в общине деревянной домовой церкви, то нужно было еще эту церковь перенести на другое место. Но денег потребовалось немного, и вот летом 1889 года, когда уже сестры общины сами начали рыть канавы для бута под новую церковь, прежняя деревянная быстро перенесена была на юго-западную сторону обители. Через месяц в ней уже отправлялась служба. Церковь эта поставлена около монастырского кладбища, и в ней устроен придел в честь святой иконы Божией Матери, именуемой «Живоносный Источник»167.

Приступлено было затем и к построению нового храма по утвержденному плану. Для этого нанят был благотворителями архитектор, который и содержался на их счет два года. Предварительные работы были начаты: устроен кирпичный завод и заложен для храма фундамент. Но затем потребовались деньги, а их не было. Сделано было печатное приглашение к пожертвованиям ко всем значительным московским домовладельцам от имени настоятельницы. Но увы! — сбор оказался так скуден, что едва покрылись расходы на печать и почту. Такие-то крайние обстоятельства и заставили старца Амвросия подумать о перемещении в Шамординскую общину, хотя, может быть, на время, для личного распоряжения на месте.

Настало лето 1890 года. Июнь. Погода теплая, прекрасная. Старец, по примеру прежних лет, начал собираться в Шамордино. Вообще должно заметить, что когда он собирался туда ехать, не любил заранее говорить о своей поездке, так как, вероятно, и сам не мог определить в точности времени своего отбытия, да чтобы и посетители не волновались бесполезно. Однако, по некоторым признакам, все уже догадывались, что батюшка думает ехать в Шамордино. Еще за несколько дней до отъезда начнутся в хибарке разговоры об этом и расспросы друг у друга, не слыхал ли кто, когда батюшка едет и надолго ли. Не получая же ни от кого удовлетворительного ответа, обращались обыкновенно к келейнику с теми же вопросами. Келейник отвечал как бы нехотя: «Ничего еще не слышно». На несколько времени все успокаивались, хотя по тону келейника и не совсем доверчиво относились к его ответу. Но только что успокоятся, войдет в хибарку какое-нибудь новое лицо с тем же вопросом: «Говорят, батюшка собирается в Шамордино?» Опять начнется волнение. Приезжие из опасения, что не успеют со старцем заняться, решаются наконец спросить его самого. Выйдет батюшка на общее благословение, и все с нетерпением ждут удобной минуты, когда можно будет обратиться к нему с этим вопросом. Но и ответ батюшки тоже не успокаивал. «Думал, — скажет старец, — да вот, за вашими молитвами, сегодня с утра чувствую себя нехорошо». После того появлялась скорбь и забота, как бы батюшка не заболел.

Последний отъезд старца в Шамордино имел некоторые особенности. Прежде всего, сборы в этот раз затянулись надолго: то одно дело задерживало его, то другое. Затем, всегда прежде старец брал с собою в общину для послужения своего старшего келейника, бывшего уже в сане иеромонаха, отца Иосифа, но теперь, собираясь к отъезду, почему-то долгое время ничего ему о сем не говорил. Наконец уже как-то нерешительно уклончиво обратился к нему с вопросом: «Как же в Шамордино-то ехать?» Нужно заметить, что так как этот старший келейник старца Амвросия по его назначению и благословению, конечно, с согласия отца настоятеля был в это время, как упомянуто выше, уже духовником и начинал старчествовать, а потому и в отсутствие старца Амвросия к нему ежедневно ходил народ, то, при разговоре об отъезде в Шамордино, он спросил старца Амвросия: «А тут-то как же быть, батюшка?» В ответ на этот вопрос старец тут же решил оставить его в скиту на своем месте, а с собой взять младшего келейника, монаха Исаию.