Преподобный Максим Исповедник, его жизнь и творения

Трудно представить себе всю высоту этого непрерывного парения мысли, этого пламенного горения духа, но тем легче понять, что оно немыслимо без внешнего пособия, без таких источников, которые давали бы елей созерцания. К числу таких источников относится, прежде всего, Св. Писание. Это — настольная книга для созерцателя и главный источник всякого назидания. Из него можно извлечь все богатство нужных подвижнику мыслей и озарений Духа, запечатленных в нем священными писателями в буквах. Другим пособием для созерцателя являются творения св. отцов. Это — труды богопросвещенных светил Церкви, заключающие те высокие созерцания и озарения Духа, которых они удостаивались. Рядом с Писанием благоговейная мысль иноков всегда усердно трудилась над углублением в смысл этих творений, тем более что сочинения таких отцов, как свв. Григорий Богослов, Григорий Нисский, Дионисий Ареопагит давали ключ и новые точки опоры для созерцания Писания и природы, предлагая и готовые опыты своих созерцаний. Кроме указанных источников и предметов богомыслия, со времен Ареопагита особенное внимание созерцателей стало привлекать еще и церковное богослужение. Богослужебная мистика давала все точки опоры для плодотворных и назидательных созерцаний, пример чего видим в «Мистагогии».

Понятное благоговение к озарениям Духа и практическая нужда в «пособиях для памяти» [2198] заставляла подвижников записывать драгоценные бисеры созерцаний и умножать столь полезную духовную пищу. Эта потребность породила обширную истолковательную письменность, которая для мирского человека без подлинного духовного чутья может показаться пустым и бесплодным словотолчением и аллегоризмом, хотя заключает в себе «дух и живот».

Цель упражнения в созерцаниях не требовала от руководителя в этом подвиге, в частности — от писателя-аскета, полного раскрытия известного места Писания или другого источника созерцаний. Тут не было нужды в сплошном истолковании текста. Практически целесообразнее было только отчасти приподнять завесу, закрывающую мир таинственного, дать лишь нить созерцаний, а развитие и расширение известной темы предоставить самодеятельности каждого и мере его благодатной озаренности. Самый опыт к тому же научал, что лучше всего, избрав для себя определенное «созерцание», подолгу останавливаться на нем мыслью и хранить его в сердце, и утверждаться на нем умом, ожидая от Господа полного назидания и просвещения ведением («тайное поучение»). Эта чисто практическая особенность созерцательной жизни отразилась и на самой форме сочинений, посвященных созерцаниям. Среди созерцателей мы наблюдаем особенное распространение истолковательной письменности, и именно в форме отрывочной. Это — так называемые Вопросоответы, Ἄπορα («Амбигва»), т. е. объяснения отдельных трудных мест Писания, святоотеческих творений; ответы с разрешением разных недоумений из церковной или аскетической практики. [2199] Употребительная для истолкования богослужения форма мистагогий, по существу, тоже такого же отрывочного характера, хотя и имеет вид последовательного комментария: для изъяснения в богослужении берутся отдельные моменты, а не весь состав последования. Помимо этих форм и рядом с ними, практика «тайных поучений» привела к созданию прямо соответствующего ей типа аскетической письменности, именно — «глав». Это были произведения, содержащие краткие афоризмы и размышления, рассеянные без определенного порядка и связи, но в то же время настолько содержательные, что каждый из них мог составить тему для «тайного поучения» на целый день и наполнить ум целым роем божественных помыслов. Такие «главы» вполне могли подходить к целям аскетики.

Указанные формы, за исключением мистагогий, застаем в полном расцвете уже в V–VI вв.; Ἀπορίαι писал преп. Исихий. «Вопросы и ответы» были единственной формой литературной производительности великого старца Варсануфия. Встречается также эта форма, как случайный момент, у преп. Макария, Марка <Подвижника>, Дорофея. Еще большим распространением в аскетической письменности пользовались «главы». Со времени «глав» Евагрия и весьма рано христианизированных «изречений» Секста пифагорейца, это была излюбленная форма писателей аскетов. Преп. Марк, Исихий, Ефрем Сирин, Нил Синайский, блаж. Диадох <Фотикийский>, Иоанн Карпафский, Феодор Эдесский, Фалассий и другие часто (а то и исключительно) излагали свои назидания в этой форме.