Преподобный Максим Исповедник, его жизнь и творения

Упомянув (л. 74b), что «Панталеон снабдил и наполнил Максима, ученика своего, всею горечью своего нечестивого учения, как бы найдя сосуд, могущий вместить всю скверную нечистоту его хуления», Георгий продолжает: «Я много раз встречался с этим исполненным преступлений [человеком] и с его словопрениями и софистическим витийством. Ибо он был исполнен похвальбы гибельной, и язык его был скор в лживых изворотах, почему Софроний и восхвалял Максима как приобретшего якобы подлинно высшее знание. После того как умер Панталеон, нечестивый учитель его и оригенист, показал свое заблуждение [74 об. а] этот окаянный». Побуждением к такому выступлению служила, с одной стороны, «надежда на начальников и вождей, которые приняли скверное учение его учителя», а с другой — сочувствие Софрония (634–638), [3064] «который его заблуждением был увлечен от начала». Максим постоянно напоминал Софронию о «презрении», которое оказал Софронию в письме Аркадий, архиеп. Кипрский († 641 ), [3065] и Софроний, гневаясь на Аркадия, охотно принимал его слова. А «Максим говорил Софронию: „пошли [74 об. b] и собери ко мне отделившихся из-за этого, и я соединю их чрез апологию“». Софроний отправил послание Аркадию с просьбой оповестить Кира Александрийского (631–642), Гонория Римского (625–638) и Сергия Константинопольского (610–638), с тем, чтобы, где только они пожелают, составился собор для расследования спорного вопроса, «ибо, — говорил он, — не угодно Господу, чтобы мы тяготы паствы и Церкви оставляли, и источник смуты стоял посреди; как бы (нам) из-за этого не дойти до погибели, за (небрежение о) пастве, [75а] которую вверил нам Пастыреначальник» (л. 74 об. b — 75а).

«Ибо спор и раздоры были между патриархами из-за этого скверного учения. И не переставал Максим мутить и волновать, пока не развратил совершенно то место, где он находился, и все окрестные места своим скверным учением. А <еще> он говорил, что не следует говорить: „Распныйся за ны“ в Трисвятом. И он составил 4 книги и исповедал в них две воли и два действия, и два ума, и все признал двойственным, что относится ко Христу, за исключением одной лишь ипостаси» (л. 75 а).

[75b] «Святой же Аркадий, когда получил послание от нотария [3066] Софрония и от диакона Иоанна, который служил в церкви города Синая», — то «послал к патриархам то, что написано выше». Кир Александрийский без замедления прибыл на Кипр с пятью епископами своей области, Гонорий прислал диакона Гаия, Сергий — архидиакона Петра. [3067] Когда они прибыли, «Аркадий послал к [75 об. а] Софронию и сказал ему: „Приходи теперь к нам, и произведем исследование о тех предметах, из-за которых находится в смятении Церковь“. А Максим, когда узнал, какие епископы находятся там, на Кипре, убоялся идти, сказав: „Я не могу сегодня сделать это; но пусть пойдет с тобою Анастасий, мой ученик; я же дам ему относительно этого книгу“. И мы отправились и прибыли на о. Кипр — я, Георгий, и два моих ученика, с восемью другими епископами из области Софрония. И когда мы прибыли, нас приняли с великой радостью и подобающей честью. И утром (следующего) дня мы устроили заседание, чтобы произвести исследование» [75 об. b] вопроса. Говорили много, причем «одни из епископов говорили: „Следует принять учение Максима“, другие же говорили: „Нет, ибо это — нечестие“». Наконец, «явилась у них мысль изложить это учение (Максима) в письме и послать победителю — Ираклию» (610–641). И, составив его, послали через Георгия, архидиакона Кира Александрийского, и через Илию, нотария Софрония. «Боялся же Софроний Иерусалимский волнения, которое из-за него было там (в Константинополе) недавно. [76а] Собравшихся же было 46 человек». [3068] Когда написано было послание с изложением учения Максима, Аркадий, «вспоминая о том, что случилось с посланием Софрония, [3069] которое было послано ему прежде, сказал: „Всякий, принимающий это учение в смысле веры от сердца, да будет проклят“. Софроний же ответил ему: „Тогда почему вы хотите, чтобы оно пошло к царю?“ Аркадий же сказал ему: „Ради неверия твоего и ради неправильности учения твоего и этих твоих товарищей, ибо против истины стоите вы“. Кир, вмешавшись, повелел прекратить слова раздора. [76b] „Мы собрались, — сказал он, — не для того, чтобы производить распрю, но чтобы исследовать и раскрыть истину и изобличить и осудить заблуждение“. Итак, отошел каждый в город свой и страну свою, ожидая результата того, что было послано».

Когда же прибыли в столицу вышеназванные лица к царю Ираклию, [3070] прочитали послание, содержавшее учение Софрония и нечестивого Максима, и нашли, что «оно чуждо всему учению христианскому, то немедленно царь составил писание, называемое эдиктом, и послал его к четырем [76 об. а] кафедрам. И в нем он это гнусное учение отверг, и повелел, чтобы нечестие было прекращено и извержен из своего сана всякий, кто исповедует такое учение». [3071]