Преподобный Максим Исповедник, его жизнь и творения

Автор Vita S. Maximi приписывает составление Disputatio самому преп. Максиму; [465] то же, по-видимому, допускает и Фотий, [466] причем находит, что недостатки стиля и логической стройности в диалоге объясняются или желанием автора точно записать слова споривших, или же другими какими-либо соображениями. Баронио, [467] а за ним Комбефи [468] и Фабриций-Гарлес [469] держались иного мнения: они утверждали, что диспут был стенографически записан нотариями. Оба взгляда можно совместить: возможно, что преп. Максим редактировал записи нотариев и сам издал этот диспут, ибо распространение его могло много содействовать торжеству православия. Несомненно, что приписка к Disputatio о том, что Пирр исполнил в Риме свое обещание об отречении от ереси, для чего путешествовал вместе с автором Disputatio (ἡμῖν) в Рим, принадлежит преп. Максиму. [470]

Disputatio издано было, несомненно, еще до вторичного отпадения Пирра в ересь (об этом событии не упоминается), и, следовательно, — в 645–646 гг.

В исторической достоверности диспута не может быть сомнений: о нем сам преп. Максим рассказывал патрициям в Константинополе; [471] о нем допрашивали на суде его учеников. [472] Точность передачи прений в Disputatio тоже не может подлежать сомнению. Торжество православия, обнаружившееся на этих прениях, было так несомненно, что оно не нуждалось ни в прикрасах, ни в искажениях. Правда, Пирр в Disputatio оказывается слишком уступчивым, изложение речей преп. Максима представляется более связным и полным, чем изложение возражений его противника, причем, по-видимому, преп. Максим не столько заботился о том, чтобы разбирать и опровергать эти возражения, сколько о том, чтобы полно и точно изложить свои воззрения, почему между возражениями и ответами в Disputatio иногда нет прямого соответствия. [473] Однако это нисколько не уполномочивает нас объявлять запись диспута с Пирром недостоверной. Мы знаем, что уступчивость была в рассчетах Пирра (он искал помощи у <префекта Африки> Григория и искал примирения с православными), не говоря уже о том, что он не отличался твердостью убеждений; от этой уступчивости зависит, может быть, и краткость его возражений. Что же касается до некоторого несоответствия между речами диспутантов, то несомненно, что они стояли на двух различных точках зрения и не всегда заботились о том, чтобы вникнуть в аргументацию своего противника и применить к ней начала имманентной критики. Нельзя, конечно, утверждать, что Пирр в диспуте исчерпал все средства монофелитской диалектики, но, во всяком случае, весьма вероятно, что он затронул существенные пункты христологии монофелитов. [474] Точность передачи слов Пирра вне всяких подозрений (мы, по крайней мере, не знаем о них). Да православные и не могли допустить никакой подтасовки в данном случае, ибо их тотчас же уличили бы монофелиты, которые осмелились клеветнически обвинять преп. Максима в некорректном отношении к Пирру, [475] хотя ни разу не заводили речи о каких-либо искажениях в Disputatio.

Исходя из этих соображений, мы утверждаем, что Disputatio — документ вполне достоверный.

16. <АКТЫ ПРЕП. МАКСИМА: RELATIO И TOMUS ALTER>

<Состояние текста обоих документов>

Акты преп. Максима (Relatio и Tomus alter) и некоторые другие документы дошли до нас в нескольких рецензиях: 1) переводе Анастасия Библиотекаря, в его «Collectanea de iis, que spectant ad historiam Monothelitarum», [476] изданных в 1620 г. в Париже Яковом Сирмоном (Sirmond); 2) в подлиннике — греческом тексте cod. Seguieranus [477] (теперь Coislinianus № 267 Парижской Национальной библиотеки), изданном в 1675 г. Комбефи (PG 90, 109 squ.); и 3) в переводе Морина в «Анналах» Баронио.

Во всех трех названных рецензиях текст Relatio и Tomus alter во многих местах сильно варьирован.

Тексту Баронио подвергся наиболее значительным искажениям. Прежде всего, у него Relatio поставлено под 657 г. после Tomus alter (под 656 г.), вопреки порядку, в котором находятся эти два документа в Collectanea Анастасия Библиотекаря и в сокращенном изложении Vita.