Преподобный Максим Исповедник, его жизнь и творения

В этом споре правда, безусловно, стоит на стороне последнего мнения. Показания биографа, как мы видели, [914] в данном случае заимствованы из синаксарного жития. Последнее же явно грешит против исторической правды, поскольку ставит оставление преп. Максимом двора в связь с опубликованием экфесиса (638 г.) (актом, свидетельствовавшим о том, что весь византийский двор был увлечен ересью); [915] между тем как еще в 633 г., во время опубликования «глав» Кира, мы застаем преп. Максима в Александрии уже монахом. [916] Следовательно, по крайней мере, за пять лет до издания экфесиса (638 г.) преп. Максим уже поступил в монастырь. Если около 634 г. преп. Максим писал в послании к игумену Пирру: «νεάζω ἔτι τοῖς πάθεσι» [917] («во мне еще свежи страсти»), — то те же жалобы — результат необыкновенного его смирения — встречаются и в других, гораздо позже написанных письмах; [918] отсюда указанные слова преп. Максима не могут дать точки опоры для определения времени принятия им монашества. [919] Если показание синаксаря, при своей определенности, сразу выдает свою несостоятельность, то менее определенная ссылка биографа на усиление монофелитства не может быть использована в целях хронологических. В самом деле, нельзя же считать усилением монофелитства назначение Кира папой Александрийским, как делают те ученые, которые хотят следовать показаниям биографа, [920] почерпнутым из явно неверного источника и основанным на тенденции освещать все события в жизни преп. Максима с точки зрения борьбы его с монофелитством. С одинаковым правом можно сослаться на указ императора от 626 г. или на назначение яковитского патриарха Афанасия на Антиохийскую кафедру в 634 г. [921] Далее: несомненно, что преп. Максим, — по крайней мере, до издания экфесиса, — не считал двора и патриарха константинопольских преданными ереси. Это показывают его письма: так, еще в 634 г. он состоит в дружеской переписке с игуменом Пирром, впоследствии ярым монофелитом. При этом в словах последнего о преп. Максиме он видит только мнение («κατ’ ἐξετασιν, καὶ οὐκ ἀπόφασιν») [922] и не порывает своей связи с ним, осыпая его тысячами похвал. [923] Он же считает Сергия православным [924] и из Константннополя ожидает только поддержки православию. [925] Очевидно, что преп. Максима побудили стать монахом не распространившиеся в то время при дворе догматические мнения, а нечто другое. [926]

Единственным мотивом принятия монашества — мотивом, указанным и в пространном житии, [927] — была любовь преп. Максима к жизни уединенной, подвижнической, созерцательной (φιλοσοφία). Этот мотив он сам указывает в одном из своих писем, где говорит, что лучше и почетней занимать низший чин у Бога, чем первую должность у земного царя [928] (изречение заимствовано из надгробного слова Григория Богослова брату Кесарию). Понятно отсюда, что преп. Максим, и ранее расположенный к строгому образу жизни, чуждый стремления к почестям и славе, тяготился треволнениями и суетой придворной службы. Подобно преп. Нилу, который из префекта столицы стал монахом Синайским, он решился идти в монастырь (φροντιστήριον) и там предаться желанным подвигам. [929] Христианское воспитание, которое получил преп. Максим, его склонность к созерцательной подвижнической жизни достаточны сами по себе, чтобы объяснить столь смелый и решительный шаг с его стороны.

Теперь нужно решить вопрос о времени оставления преп. Максимом должности протоасикрита и принятия монашества. Здесь нужно принять во внимание следующие соображения. Несомненно, что преп. Максим не сопровождал Ираклия в качестве протоасикрита во время его походов (622–628 гг.) [930] в Персидскую войну: сведения о заключении Ираклием мира 628 г. он получил от своих друзей письменно. [931] Несомненно также то, что уже монахом преп. Максим принужден был спасаться бегством от нашествия варваров [932] и покинуть родину (т. е. Константинополь и его окрестности — Хрисополь, где подвизался преп. Максим). Это может относиться только к 616 г., когда персы осадили и взяли Халкидон. [933] Отсюда заключаем, что уже в 616 г. преп. Максим был монахом.

Мало того, пространное житие и синаксарь свидетельствуют, что преп. Максим был настоятелем-игуменом в монастыре, [934] И так как нет никаких данных утверждать, что свою должность преп. Максим получил по своем возвращении из бегства, [935] напротив, сам он представляется главой бежавших с ним монахов и монахинь, [936] то надо полагать, что аввой монастыря он стал до своего бегства в 616 г. Отсюда необходимо заключать, что преп. Максим принял монашество еще раньше 616 г. [937] Когда же именно?