Преступно счастливая

Он выбрался из машины. Походил вдоль шлагбаума, потом поднырнул под него и, осторожно ступая в проседающий под его шагами снег, направился к запущенному зданию с вывеской «Садоводческое общество «Дружба».

Кирпичный дом в три окна оказался незапертым. Дверь открылась без скрипа, и из темного коридора на Волкова пахнуло теплом и запахом какой-то вкусной незамысловатой еды. Кажется, в доме жарили картошку с луком.

Спотыкаясь о пустые ведра, тяпки, лопаты и секаторы, Волков добрался до следующей двери, распахнул ее. Запах жареной картошки стал еще гуще и аппетитнее.

— Добрый день! Есть кто? — громко окликнул он, потому что никого в комнате, оборудованной под рабочий кабинет, не увидел.

Комната была небольшой, метров восемь. Стол напротив входной двери, два стула, выкрашенный зеленой краской огромный сейф в углу, незанавешенное пыльное окно. Подоконники завалены папками с бумагами. Может, ими топили печь, подумал Волков, с интересом рассматривая выложенную старомодными изразцами голландку.

— Эй! Есть кто дома? — снова крикнул он, потому что на его первый зов никто не откликнулся.

— Тут вам не дом, а контора, понимаешь… — отозвался откуда-то из-за печи мужской голос. — Платежи начинаем принимать через месяц! Или вы должник?

— Нет, я не должник, я полицейский, — представился Волков кому-то, кто говорил с ним из-за печи. — Есть разговор!

— Опять? — ахнули за печкой. — И когда это кончится?

Из укрытия вышел мужчина. Коротко кивнул Волкову, глазами показал на стул возле стола, сам остался стоять. Лет под семьдесят, аккуратно выбрит, седые волосы зачесаны назад. В военных штанах с лампасами и толстом свитере домашней вязки. На ногах теплые шерстяные носки, резиновые калоши.

— Снова чей-то дом ограбили, да? — Он с сожалением посмотрел на деревянную лопатку, на которой налипли крошки поджарившейся картошки. — Только пообедать собрался. А тут вы! А что я могу?! Я один и сторож, и председатель, а домов сколько! Я пока в один край со своей «травматикой», они уж знаете где!

— Кто они? — вежливо поинтересовался Волков, прошел к столу, сел на предложенное место. — Грабители?

— Да какие там грабители? — сморщился председатель и сторож в одном лице. — Вандалы! Брать тут особо в зиму нечего. Умный люд все вывозит. Так нет! Надо стекла побить, дверь выломать, в доме нагадить. Сволочи! Так от кого у вас на этот раз заявление?

— Ни от кого, — честно признался Волков. — Я просто для разговора к вам. И с надеждой, что вы сможете мне помочь. Если, конечно… Сможете.

Мужчина неожиданно обрадовался. Кивнул, метнулся за печку и вернулся через минуту с огромной сковородкой под плоской крышкой. Поставил на стол подставку под горячее. Водрузил сковороду, из-под крышки вырывалась тонкая струйка ароматного пара. Снова метнулся за печь. Вернулся с тарелками, вилками, чайными чашками. Опять за печь. На этот раз пришел с буханкой хлеба и литровой банкой ярко-красных маринованных томатов.

— Пообедаете со мной? — с надеждой спросил он у Волкова и поставил перед ним тарелку. — Одному скучно!

— Картошечка? — улыбнулся в сторону сковороды Волков.

— Картошечка.

— С луком?

— С луком.

— С удовольствием разделю вашу трапезу.

Волков взял из кучки приборов вилку, дождался, пока мужчина положит ему полную тарелку картошки с поджарками. Поблагодарил:

— Спасибо! Сотню лет, кажется, не ел такой картошки!

— Ага… Сейчас это считается вредным. Все, что особенно вкусно, то непременно вредно. Приятного аппетита вам.

Мужчина сел напротив, накидал в пустую тарелку помидоров из банки. Они начали есть. Ели быстро, без лишних разговоров. Волков попросил добавки. Хозяин себе тоже подложил. Потом разлил в чашки кипяток из чайника, швырнул туда по чайному пакетику. Откинулся на спинку стула и неожиданно виновато произнес:

— Жаль, к чаю у меня ничего. Уж извините.

— Что вы! Все замечательно.

Волков обвел руками стол с нехитрым угощением. Схватился за хвостик чайного пакета, поокунал его в кипяток, потом вытащил, отжал по привычке и положил на свою тарелку, из которой только что ел картошку.

— Вы давно здесь председательствуете? — спросил он между первым и вторым глотком чая.

— Десять лет.

— Ой, как жаль! Тогда вы мне вряд ли сможете помочь. — Волков вздохнул, глянул на пыльное окно, за которым на ветру метались голые ветки старой яблони. — События, которыми я интересуюсь, произошли приблизительно двенадцать лет назад.

— И что? — Широкие плечи мужчины, затянутые в свитер домашней вязки, поднялись и опустились. — Это я председателем десять лет. А садоводом все двадцать. Как демобилизовался по здоровью, так сюда с женой и перебрались. Даже зимой не уезжали. И порядок был, скажу я вам, тогда совсем другой! Не было такого скотства. Потом жена померла, я в городскую квартиру переехал. А не могу! Стены душат. Вот сюда и вернулся уже председателем. Выбрали меня люди… Вас, собственно, как звать-величать? Я Иван Иванович. Иван Иванович Головков.

— Волков. Волков Александр Иванович.