Претерпевшие до конца. Том 1

Гнев всё более захлёстывал Никиту. В камере, из которой он только что освободился, сидел старик-генерал, молодой студент, бывший чиновник министерства юстиции… Люди кристальной честности. А разнообразная мразь заполоняла улицы Москвы, свирепея год от года. Если «контру» без лишних разговоров отправляли «в расход», то уголовников перевоспитывали. Плоды перевоспитания делали всё более невыносимым существование простых граждан. Только недавно отгремело дело банды Васьки-цыгана, наводившего ужас на дачников. Жестокие убийства, грабежи, изнасилования – чего только ни было на счету этих выродков! «Подвиги» их и других бандитов подробно описывались в газетах.

Никогда ещё Москва не знала такого разгула преступности, как в дни торжества передового учения. На демонстрациях в качестве врагов представляли попа, офицера, буржуя, но никак не уголовника, которого «среда заела». Конечно, гражданская война, разруха – среда, которая может заесть. Но какая среда заела выродка, убившего жену и тёщу, дабы те не мешали его новому браку? Или чудовище, удавившее и ослепившее, боясь остаться отражением в зрачках, беременную от него любовницу, чтобы скрыть от жены измену? Жутко становилось от процесса вычеловечивания человеков, который, казалось, стал необратим.

В сущности, чему было удивляться? Когда в первые годы революции всё те же демонстрации проходили с плакатами «Да здравствует красный террор!», когда пламенные вожди требовали убивать во имя революционной сознательности, когда убийства, грабежи и насилия в отношении «бывших людей» поощрялись и воспевались? Когда цареубийцы гордились своим «деянием», и подлейшие «Известия» лишь год назад восхищались тому, как умело были сокрыты тела – научая мастерству последышей-уголовников? А в подвал Ипатьевского дома водили теперь на экскурсию пионеров – научали убивать безоружных женщин и детей во имя революционной сознательности?

Но не только в насилии дело… Откуда такая безумная вороватость, бесстыдство явилось в людях? Прежде никому в голову не приходило красть всё, что худо лежит. В стране торжествующего социализма повальное воровство стало естественной нормой жизни. Подобно тому, как человек, переживший голод, прячет под подушку еду, так ныне люди воровали и прятали всё, что попадалось под руку. Воровали из учреждений и магазинов, из домов и трамваев, из сумок и карманов… Наконец, просто с улиц. Умудрились украсть даже два телеграфных столба из сада Голицынской больницы и асфальтовый котёл весом в тонну, находившийся у завода имени «8 марта». Воровство стало не просто пороком, но болезнью, ведущей к самым тяжким преступлениям.

Не раз приходилось волноваться Никите, когда Варя где-то задерживалась по вечерам. Однажды сам задержал воришку-карманника на сухаревском рынке. Но никогда не думалось, что жертвой мрази может стать несчастная Аделаида Филипповна.

До её дома Никита добежал, порядком запыхавшись. На его звонки долго никто не отвечал. Наконец, на пороге появилось потомственно-пролетарское лицо женского пола, которое, дыша перегаром, злорадно известило:

– Чего припёрся, буржуй? Сдохла твоя старая карга! Довольно нашу кровь пила, паразитка!

Никите стоило большого усилия не ответить мерзкому существу доброй оплеухой, и, оттолкнув оное, он вошёл в квартиру, преследуемый бранным визгом. На крики выскочили другие соседи с не менее «приятными» лицам. От их галдежа, от духоты и смрада парившихся на кухне и развешенных в коридоре пелёнок Никите сделалось дурно. Он, однако же, прорвался в знакомую комнату, где от него в испуге отпрянула простоволосая, полуодетая девица. Здесь уже наводили свои порядки новые хозяева, и от этого стало ещё больнее.

Внезапно на руке девушки Никита углядел знакомое кольцо. Ошибиться он не мог: это было кольцо с руки Аделаиды Филипповны. Никита рванулся к девице и схватил её за руку:

– Откуда у вас это кольцо?! Отвечайте!

Девица истошно завизжала, призывая на помощь. Подскочивший парень набросился на Никиту, и в завязавшейся потасовке он не заметил появления милиционеров. Те же со всей пролетарской сознательностью нанесли ему сзади два крепких удара и потащили к выходу. В дверях, однако, их задержал пожилой крепко сбитый мужичок в штатском:

– Но! Но! Что опять происходит в этой чёртовой квартире?

Милиционеры внезапно выпрямились, взяли под козырёк:

– Да, вот, хулигана задержали, товарищ начальник!

Никита вскинул голову:

– Здесь была убита женщина, и у меня есть сведения по этому делу!

– Отпустить, – сделал знак своим подчинённым начальник.

Расправив выкрученные руки, Никита указал на стоявшую поодаль девушку:

– На ней кольцо Аделаиды Филипповны!

Девушка показала руки, изобразила изумление:

– На мне никакого кольца нет!

– Значит, она спрятала его в суматохе! Прикажите её обыскать!

– Вы Громушкин Никита Романович? – осведомился начальник.

– Откуда вы знаете?