Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни

– Иди к нам! – позвал ее Шинкаренко, вместе с Зинаидой Юрьевной прошедший за священнический стол. Алла на секунду оторвалась от каши. С одной стороны, на священническом столе были некоторые интересные вещи, которых на прочих столах не имелось. Например, в этот раз туда попала рыба горячего копчения, пожертвованная кем-то на панихиду. За время пребывания в Мангазейске Алла уже успела несколько отвыкнуть от высоких стандартов потребления и научилась ценить подобные маленькие радости епархиальной жизни. С другой стороны, в нагрузку к копченой рыбе за тем же столом находилась Зинаида Юрьевна, отношения с которой у Аллы как-то сразу не сложились и продолжали не складываться. Она не успела еще решить, что перевешивает – Зинаида или рыба, но в разговор молниеносно встрял Григорий:

– Между прочим, Александр Сергеевич, те столы только для священников, – заявил он Шинкаренко. Старший иподиакон был весьма раздосадован двумя вещами: тем, что у него пытаются сманить столь приятную собеседницу, а также тем, что его авторитет в глазах означенной собеседницы демонстративно роняют.

Шинкаренко молча махнул рукой на Григория и снова обратился к Алле:

– Ты идешь?

– Да нет, я уж тут. С народом, – ответила она к вящей радости старшего иподиакона, лицо которого, казалось, готово было разорваться от широчайшей улыбки.

– Ну смотри, – ответил Шинкаренко и приступил к молчаливому и вдумчивому истреблению пищи.

– Ангела за трапезой! – сказала ей Зинаида Юрьевна.

– Спаси, Господи! – разделяя слова, с явной иронией ответила Алла.

* * *

– Алла! Подойди сюда! – крикнула мать Варвара, заметив Аллу Герасимову, когда та возвращалась вечером в свой домик-сарай рядом со Свято-Воскресенским храмом. Та, естественно, подошла.

– Зайди-ка к нам на кухню! – распорядилась архиерейская келейница. Разумеется, это тоже было сделано. Там уже находились Павла и еще какая-то тетка из числа добровольных помощниц матушек, сосредоточенно чистившая картошку.

– Вот что, Алла! – начала Варвара. – Что там у тебя за дела с Григорием?

– С Григорием? – удивленно ответила та. – Какие у меня с ним могут быть дела?

– Такие же, как и у всех бывают, – укоризненно сказала Варвара. – Что это ты такое затеяла?

Наконец до Аллы дошло, на что намекает архиерейская келейница. Предположение было настолько неожиданным и абсурдным, что она непроизвольно рассмеялась.

– Мать Варвара! – сказала она, давясь смехом. – Вы хотите сказать, что у меня с Григорием ро-оман?..

– Алла, ты это, ты напрасно смеешься! – Варвара явно не была склонна разделить ее веселье. – Мы уже знаем, как вы там щебечете…

Услышав про то, что она со страшим иподиаконом «щебечет», Алла начала уже откровенно хохотать.

– Простите, – сказала она, вытирая ладонью выступившие от смеха слезы.

– Ты зря смеешься, я серьезно тебе говорю! – продолжала Варвара. Павла же качала головой, молча и укоризненно.

– Ну матушка, ведь действительно смешно! – ответила Алла. Ее эта ситуация пока что веселила. В отличие от обеих монахинь, она еще очень хорошо помнила свою прежнюю жизнь, состоявшую из недвижимости класса люкс, дорогого вина и виски, мерседесов S-класса и, конечно же, соответствующего формата мужчин, в чиновной иерархии занимавших место не ниже мэра или замгубернатора, а в бизнесе оперировавших суммами от пяти нулей (разумеется, долларов). Представить себе на месте таких вот солидных господ Гришу – тридцатилетнего колхозного парня (в буквальном смысле колхозного, родом он был из деревни под Мангазейском), окончившего девять классов и ПТУ – это было и вправду смешно. Точнее, как минимум смешно. Как максимум это было оскорбительно.

– Алла, мы же тебе добра желаем! – жалобно подала голос мать Павла.

– Да, добра желаем! – продолжила свою атаку Варвара. – Не надо тут перед нами это самое, видели уже вас, знаем все про вас. Ты имей совесть-то, не пудри мозги парню, в конце-то концов!

От бредовой оскорбительности этого заявления у Аллы перехватило дыхание.

– Да и сама смотри! Чтоб, в общем, заканчивала ты это все! Тебе-то тоже это все ни к чему совершенно! И мы за тебя перед твоим отцом отвечаем, так что будем за тобой смотреть! Глаз да глаз!

– Понятно, – ответила Алла. – Я могу идти?

– Ну иди уже…