Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни

Нажав на кнопку сброса звонка, благочинный сунул мобильный в карман подрясника и широким шагом вышел во двор, где стоял небольшой приходской минивэн, за руль которого он поспешно залез и завел мотор. Чтобы поспеть вовремя, надо торопиться. А опаздывать на эту встречу он никак не хотел.

* * *

Архитектура в Мангазейске никогда не была уникальной или особенно изящной. В начале XX века это был небольшой поселок. Он стремительно вырос буквально за несколько лет благодаря прошедшему через него Великому сибирскому пути (ныне более известному как Транссиб), но в основном так и остался одноэтажным и деревянным. А в советские времена облик Мангазейска окончательно и безповоротно изуродовали дешевые и типовые здания – сначала сталинские бараки, потом – многоквартирные курятники хрущевской и брежневской эпохи. Сами мангазейцы свой город особенно красивым не считали. Единственным, но зато очень обильным их утешением была природа, суровая сибирская красота которой впечатляла даже весьма искушенного путешественника и ценителя. А поскольку город был сравнительно небольшим и многие жилые районы вплотную примыкали к лесу, то и гулять мангазейцы предпочитали именно в лесу или по берегу реки, подальше от серой городской тесноты, суеты и смога.

Юрий Максимович, с которым спешно созвонился отец Кассиан, жил в микрорайоне, стоявшем у самой кромки леса, в двух километрах от ближайшей сопки. А работал он – точнее, служил – в Федеральной службе безопасности, в отделе по борьбе с терроризмом и защите конституционного строя. Был он уже немолод, имел подполковничьи погоны и среди прочих своих служебных функций выполнял обязанности куратора агента, носившего оперативный псевдоним «Киевлянин». По паспорту – Василия Васильевича Васильева, в Мангазейской епархии известного как отец Кассиан. Псевдоним «Киевлянин» ему выдумал в свое время первый куратор, Юрий Иванович (тот самый, который его и завербовал), в память о том, что Васильев некогда окончил военное училище в Киеве. Когда Юрий Иванович уволился из ФСБ, куратором Киевлянина стал другой, но тоже весьма опытный фээсбист.

Юрий Максимович и отец Кассиан взаимодействовали уже более шести лет и за это время успели неплохо друг друга узнать. Было у них и свое излюбленное место встречи – поворот с шоссе, выходившего из Мангазейска в сторону Хабаровска, на грунтовую дорогу, идущую в лес. Эту точку Юрий Максимович облюбовал после того, как у тогда еще отца Василия под рукой появился автомобиль. Выходило очень удобно: поворот этот находился всего в пяти километрах от того дома, где жил Юрий Максимович, но и отец Кассиан мог доехать туда от Свято-Иннокентьевского храма минут за двадцать-тридцать. Мангазейцы, пешком прохаживавшиеся по лесу, так далеко не забредали. А кроме того, в здешнем сосняке, в силу природных особенностей, практически не было подлеска, и потому он легко просматривался в любую сторону. В общем, место для встречи было идеальное – и добираться легко, и спокойное, и тихое, и вдали от посторонних глаз и ушей. А если, паче чаяния, носитель таковых глаз и ушей все-таки появится, то заметить его можно издалека.

Отец Кассиан приехал даже чуть раньше, чем предполагал. Сбавив скорость, он съехал на грунтовую дорогу, прокатился еще метров триста и заглушил мотор. Несколько секунд подождал, оглянувшись по сторонам, и спрыгнул на землю. Как бы ни была сурова весна в Восточной Сибири, но сейчас, в пасхальные дни, ее присутствие ощущалось и в Мангазейске. На улицах исчез снег, окончательно уступив место неизменной степной пыли. Днем, когда солнце высоко стояло в небе, можно уже было пройтись без шапки, не рискуя отморозить себе уши или мозги. Но здесь, в лесу, все еще оставался тонкий слой чуть подтаявшего снега – и не такого, как в городе, а чистого, идеально белого. Отец Кассиан, услышав, как хрустит под его ногами тонкая снежная корочка, вдруг поймал себя на мысли: «Зима прошла, а я и на природе не был. А когда был?..»

От этих мыслей его отвлек шум мотора – Юрий Максимович, как всегда, прибыл по расписанию.

– Ну, здравствуйте, Василий Васильевич! – поприветствовал он Киевлянина. Во время их оперативных встреч чекист всегда называл его только по имени-отчеству – и только по мирскому имени. В какой-то момент отец Кассиан начал угадывать глубокий и, в сущности, зловещий смысл этой манеры. Его священнический сан, его монашество и монашеское имя – все это было для «уважаемого Юрия Максимовича» всего лишь реквизитом, необходимым на сцене. Здесь же, когда режиссер беседовал со своим актером, эта мишура была излишней.

– Здравствуйте, Юрий Максимович! – пожал руку своего куратора отец Кассиан.

– Рассказывайте, что у вас неотложного стряслось…

Благочинный рассказал.

Фээсбист озадаченно покачал головой.

– Да, неприятная ситуация… – сказал он после короткого раздумья. – Извините за вопрос, Василий Васильевич, а вы куда эти деньги собирались потратить? Я, конечно, понимаю все, деньги всегда нужны, но все-таки?

Благочинный недовольно пошевелил крыльям носа, слегка фыркнул и ответил: