Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни

– Да они не мне нужны. В основном, не мне, – поправился он. – Черные кассы запретили. А как приход содержать? У меня храм в самом центре стоит, а не где-нибудь в деревне. Нужен ремонт. Регулярный ремонт. Если запущу – ни в епархии, ни в городской администрации по головке не погладят. Объект историко-культурного наследия как-никак. Ну и, положим, не только храм. Я, конечно, монах, но двое моих сыновей никуда не делись. Их мне тоже как-то надо поднимать. Я им отец, в конце концов! Опять же монастырь…

Юрий Максимович дослушал его, не перебивая.

– Да-да, я понимаю… Вы извините, что такие вопросы задаю. Сами знаете, работа у нас такая – вопросы задавать! – тут чекист позволил себе улыбнуться. – Скажите… Ведь ваш епископ – он же вроде не дурак?

Отец Кассиан отрицательно мотнул головой:

– Нет. Не дурак. Неглупый, во всяком случае.

– Не дурак… – задумчиво произнес Юрий Максимович. – Тогда почему же он так отреагировал? Не так уж сложно было догадаться, что вся эта комбинация с дизелем делалась с учетом вас. И что без вас мы бы это не стали проворачивать…

– Думаю, под горячую руку попало, – ответил отец Кассиан. – В другой ситуации, может, и мимо бы пронесло. А тут он уж больно разозлился.

– А с чего разозлился?

– Не знаю… Денег в епархии вечно не хватает. Да мало ли с чего! Мозоль дверью придавил.

– Может быть, может быть… – все также задумчиво произнес Юрий Максимович. Действия архиерея его не устраивали никоим образом. Вся схема с привлечением епархии для проведения операции с китайцами строилась на том расчете, что с церковной стороны ее будет контролировать Киевлянин. Заменять его каким-то другим попом было просто абсурдно. Меж тем Евсевий решил сделать именно это, ибо после запрета в служении и отставки отец Кассиан от руководства миссионерской работой будет неизбежно отстранен. Сам того не понимая, архиерей начал рушить разработанную мангазейскими чекистами схему.

– Со своей стороны мы, конечно, сделаем все, что можем, – сказал Юрий Максимович. – Но я бы хотел обратить ваше внимание на две вещи.

– Слушаю, – мрачно ответил отец Кассиан.

– Первое. Как я уже сказал, мы все, что от нас зависит, сделаем. Но надо иметь в виду, что возможности наши сейчас ограничены. Эх, лет так двадцать назад мы бы этот вопрос быстро порешали!.. – отвлекшись, немного мечтательно заметил фээсбист. – Один звонок уполномоченному, и все… Впрочем, и вопроса бы такого не возникло. Но сейчас другие времена. Имейте в виду: если ваш епископ совсем упрется рогом, то мы с ним ничего сделать не сможем. Конечно, мы все необходимое предпримем, но абсолютной гарантии я вам дать не могу.

Благочинный кивнул.

– Второе. Вы знаете, Василий Васильевич, что мы все, и я лично, очень вас ценим. Вы очень много полезного делаете, поверьте, мы об этом помним. Но все же прошу вас учесть: мы раз можем вас вытащить, еще раз на вашего епископа надавить. Но до безконечности так продолжаться не может! Так что вы там как-то поумереннее, что ли, действуйте… Подипломатичнее… Я все понимаю: и насчет монастыря, и двух сыновей (сам отец!), и в ваши дела, и тем более в ваш карман не лезу. Но все-таки прошу. Настоятельно прошу: поаккуратнее будьте!

– Да. Разумеется, – ответил благочинный.

– Еще какие новости есть? – спросил чекист.

– Да пока нет.

– Ну, тогда до завтра! Завтра вечерком, часов так в семь, давайте здесь же встретимся, обсудим, как день прошел. Устроит?

– Да, конечно!

– Тогда до свидания!

Возвращаясь домой – уже без спешки, не торопясь – отец Кассиан размышлял над всем, что только что услышал. И сердце его наполнялось покоем и даже предвкушением неизбежного торжества. Не было никаких сомнений, что он был далеко не единственным в этой схеме с соляркой, кто клал деньги в свой карман. Поэтому можно было не сомневаться, что все необходимое будет действительно предпринято. А значит, спать можно спокойно. Контора не выдаст.

* * *

Новое утро началось для Евсевия еще хуже, чем закончился предыдущий вечер – а закончился он довольно-таки скверно. Решение о смещении отца Кассиана с должности благочинного и с настоятельства, с отправкой в запрет, он уже принял. Да и нельзя было его не принять после всего, что произошло. Поэтому, зайдя утром в свой кабинет, он преподал Зинаиде Юрьевне благословение, а затем распорядился:

– Скажи Шинкаренко, пусть приготовит указ об отправке отца Кассиана в запрет. Сроком на полгода… И о том, что с настоятельства в Свято-Иннокентьевском храме он убирается, и с благочинных тоже.

– Благословите! – опустив очи долу, смиренно произнесла Зинаида.