Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни

Евсевий положил трубку и склонился над столом, размышляя. Поговорили с ним довольно жестко и, по гэбэшным меркам, предельно откровенно. Будет отец Кассиан – будет и сотрудничество, будут и деньги. Не будет Кассиана – не будет ни того, ни другого. «Эвон как они за него бьются! – подумал Евсевий. – Нет, он точно из “ихних”»! Но вот что это меняло? Похоже, что ничего. Теоретически, без очередного «дизельного» транша можно было попытаться выкрутиться, хотя это очень сложно. Но допустим. О миссионерской работе среди китайцев уже успели отрапортовать в Москву. Что с ней делать теперь? Положим, и это дело можно как-то по-тихому притушить, хотя для его архиерейской репутации это не особо хорошо. Ну да это мелочи. А вот как быть с фээсбэшной управой? Они ведь наверняка всю эту китайскую миссию у себя как какую-нибудь операцию оформили. За которую, кстати, им там всякие премии и награды полагаются, или что там у них есть… А он, Евсевий, выходит, им эту операцию срывает. «Это конфликт. Конфликт с ГБ!» – признался он себе. Можно попытаться обойтись без «дизельных» денег. Можно успокоить Синодальный миссионерский отдел. Но вот строить собор, имея в списке врагов региональное руководство ФСБ, будет нереально. Этого допустить нельзя. Ни при каких обстоятельствах.

В двенадцать тридцать в Епархиальное управление приехал отец Кассиан. Как всегда, с невозмутимым видом, прошел по коридору и у дверей архиерейского кабинета прочитал Иисусову молитву.

– Аминь! – откликнулся архиерей.

Отец Кассиан вошел внутрь, поклонился и, как всегда, отчеканил:

– Благословите!

Евсевий откинулся в кресле и окинул его взглядом. И, выдержав паузу в несколько секунд, спросил:

– Ну, что скажешь?

– Простите, Ваше Преосвященство. Согрешил. Бес попутал… – всем своим видом изображая искреннее покаяние, ответил отец Кассиан.

– Бес! Попутал-то он не кого-нибудь, а тебя!

– Простите, Владыка… – тихо, излучая смирение, как обогащенный уран радиацию, промолвил благочинный.

– Других, значит, воспитываешь, строишь, а сам? Сам-то хорош! Хорош, нечего сказать!

Отец Кассиан стоял, опустивши очи.

– Ладно… – сказал, смягчаясь, архиерей. – Раз ты все осознаешь, раскаиваешься, то я свое решение отменяю.

– Спаси Господи, Владыко святый! – отец Кассиан низко-низко поклонился Евсевию.

– Вот так! – сурово, но уже по-отечески, продолжил архиерей. – Возвращайся к своим обязанностям – что там по благочинию, по храму и по остальным делам.

Отец Кассиан поклонился еще раз.

– А деньги немедленно сдай в бухгалтерию! – завершил Евсевий.

Он ожидал, что благочинный скажет ему «благословите». Но тот ничего не сказал, а остался стоять на месте. При этом, к тому же, начав переминаться с ноги на ногу, не без некоторой даже демонстративности. «Ну, он и обнаглел! – подумал Евсевий. – Вот ведь паразит! Еще и денег отдавать не хочет! Вот что вот с ним делать?» И архиерей тут же сам себе признался, что делать с ним ничего нельзя.

– Двести тысяч сдай, – сказал он чуть тише. – Остальное можешь оставить… На монастырь.

– Благословите! – тут же выпалил благочинный.

– И тысячу поклонов положи! Помолись, чтобы Господь тебе ум вправил! – наложил напоследок на отца Кассиана епитимью архиерей. В ответ, разумеется, раздалось неизменное:

– Благословите!

– Все! – завершил беседу Евсевий.

Преосвященный старался говорить так, чтобы выглядеть строгим, но справедливым архипастырем, милосердно прощающим своего недостойного клирика. Со своей стороны, отец Кассиан старательно изображал из себя кающегося грешника, осознавшего всю глубину своего падения и теперь смиренно припадающего к стопам своего аввы. Но, разумеется, оба понимали: в этой схватке полную победу одержал благочинный. А архиерей подписал полную, безоговорочную капитуляцию. Все же прочее – не более чем специфика церковного этикета.

Глава 13 Непростые крестины

Отец Игнатий вновь чуть слышно вздохнул, вытирая пот со лба. Служба на летнюю Казанскую в этот раз выдалась очень уж тяжелой. Во-первых, архиерей опять решил удлинить богослужение – вечером была всенощная с акафистом, которая завершилась лишь к десяти часам. Но не это было самым утомительным. Божественную литургию Преосвященный благословил служить уже в новом соборе. Сейчас, к концу июля, стройка существенно продвинулась. Уже был завершен цокольный этаж, положен пол, а соборные стены быстро поднимались над землей. И Евсевий решил, что настало время совершить в новом, хоть еще и недостроенном кафедральном храме первую литургию. О чем и объявил в воскресной проповеди за неделю до того: