Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни

– Так, конечно, так! А то почему я именно к вам пришел, а не к этим, к буддистам!.. – горячо согласился атаман. Джамшадов одобрительно кивнул и продолжил:

– Вот я бы и хотел, чтобы казаки, которые будут с нами работать, были не просто людьми – уж простите за прямоту! – надевшими казачью форму, а людьми православными. То есть регулярно посещали богослужения, каждое воскресенье и во все великие и двунадесятые праздники. Держали посты. Регулярно, раз в месяц (ну хотя бы раз в квартал) причащались. Иначе какие же они православные?

Комаров сидел на стуле, выпрямив спину, и смотрел прямо перед собой остекленевшими глазами. Лишь частое моргание свидетельствовало о том, что его душа не покинула этот мир.

– Согласны? – по-прежнему мягко, но при этом и требовательно спросил благочинный.

– Так ведь мы… православные, – выдавил наконец из себя атаман.

– Ну, тогда никаких проблем! – бодро ответил Джамшадов.

– А соглашение? – недоуменно спросил атаман.

– А вы приходите на воскресную службу. Со всеми своими казаками. Помолимся вместе, поисповедуетесь, причаститесь – а там все и обсудим. Идет?

– Хорошо, – машинально ответил атаман. Он толком не понял, что от него, а равно и его «войска», хотят, но догадался, что с запланированным соглашением что-то не срослось.

А Джамшадов на прощание подарил ему церковный календарь и целый ворох брошюрок, включая и краткий Закон Божий, и наставление к исповеди и причастию.

– Почитайте, посмотрите – и приходите! – все с тем же добродушием, в котором, однако, чувствовалась ирония, напутствовал он казачьего генерала.

Вечером, после ужина, Владлен Иванович решил ознакомиться с теми брошюрами, которые ему вручил благочинный. Даже беглого просмотра было достаточно для того, чтобы понять: в обмен на соглашение о сотрудничестве коварный поп уготовал (по крайней мере, по меркам казачьего генерала) атаману, а равно и его «войску», каторжную жизнь. Посты – четыре длинных поста в году, да еще и каждую среду и пятницу…

– Хм… – Владлен Иванович невольно вспомнил о том, что сегодня как раз среда, а он только что навернул тарелку мясного борща, а в качестве второго блюда с упоением грыз мозговую кость.

Далее было сказано о том, что долг христианина – бывать за воскресной службой. Утром в воскресенье, и вечером в субботу.

– Это что ж, каждые выходные, что ли?.. – недоуменно пробормотал он. В ближайшее воскресенье лично он собирался ехать за грибами, как раз грузди пошли…

А важнейшим христианским долгом, без которого православным быть невозможно, называлось участие в таинствах, особенно – в таинствах Исповеди и Святого Причастия. С Причастием, с точки зрения Владлена Ивановича, все обстояло еще более-менее, хотя дополнительный трехдневный пост («да куда еще-то?!») восторга не вызывал. Главная проблема была с исповедью:

– «Рассказать, ничего не утаивая, обо всех своих грехах, начиная с шести лет…» – вслух прочел он. Атаман попытался припомнить все свои грехи за этот срок, потом представил, что он будет о них кому-то рассказывать. В глазах потемнело.

– Да это ж издевательство какое-то! – вырвалось у него.

– Какое там тебе издевательство? – донесся из соседней комнаты голос жены.

– Какое… Православное!.. – ответил атаман.

Полученная информация выбила Владлена Ивановича из колеи. Было ясно, что следовать всему тому, что было написано в подаренных отцом Виктором брошюрах, ему явно не хочется. Тем не менее он решил обсудить итоги своих переговоров со своими коллегами, членами правления ВСКВ.

Что на следующий день и произошло.

– Оно, может, дело и хорошее, но вот я лично не потяну, – честно сказал атаману его заместитель, полковник (казачий полковник, в миру – сержант запаса) Михальчук.

– Я так скажу, – взял слово член Совета стариков, есаул с майорскими погонами Кузнецов. – Я советский человек. Я всего этого не знаю и не понимаю. И вообще, у нас в ВСКВ разные люди имеются. Вон, буддисты есть. Что нам их теперь, выгонять, что ли? И вообще, что ли, это главное? Хорошие люди среди разных вер есть, я так считаю! А среди православных тоже, вон, всяких сколько! И дурных, между прочим, тоже!

Слова Кузнецова были поддержаны одобрительным гулом, кто-то даже крикнул: «Любо!» Позиция кыгыл-мэхинского казачества была ясна – с Церковью все хотели сотрудничать, но через церковный порог перешагивать не желали.

Через месяц, однако, атаман снова пришел на прием к Джамшадову. Все повторилось, как в первый раз, вплоть до просьбы снять фуражку в помещении.

– Слушаю внимательно, – сказал благочинный.

– Отец Виктор! Я по поводу соглашения! – вновь начал атаман.

– Так мы же месяц назад говорили! Вы разве на службе были с тех пор? Хоть на одной?

– Нет. Но…

– Простите, так не пойдет! – твердо ответил Джамшадов. – С православными казаками, защитниками веры и Церкви, я готов и работать, и соглашения подписывать. А с людьми, пусть даже и одетыми в казачью форму, которые ни на службу не ходят, ни исповедуются, ни причащаются, я ни о чем договариваться не буду!

– Так ведь это ж разве главное?! – изумленный столь резким отказом, спросил Комаров.