Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни

– Если для вас соборная молитва и святые таинства неважны, то вы не православный. Может быть, казак. Но точно не православный казак, – отрезал Джамшадов.

Атаман обещал «подумать», но, естественно, ничего не надумал. Потом он еще не раз приходил к благочинному, однако тот ни на йоту не отступал от своих требований. Такая позиция отца Виктора, вызвавшая сначала непонимание, потом стала вызывать раздражение, вскоре перешедшее если не в ненависть, то, так сказать, в сильную нелюбовь. Атаман в интервью, которые у него изредка брало местное телевидение и некоторые кыгыл-мэхинские газеты, стал нелестно поминать благочинного, который, мол, не работает с общественностью, отталкивает от Церкви казачество и даже ведет «деструктивную деятельность».

Но вражда с ВСКВ мало безпокоила отца Виктора. У него сохранялись прекрасные отношения со многими представителями власти и интеллигенции, причем как русской, так и тафаларской. И более того, немало чиновников и местных ученых он с полным правом считал своими друзьями. Имея такие тылы, не стоило опасаться местного «казачьего войска» – клуба маргиналов-ролевиков, ни одну свою ролевую игру не проводивших вполне трезвыми.

Хотя, быть может, и не следовало их совсем списывать со счетов. При всей своей карикатурности и ничтожности это была реальная организация, имевшая отделения во многих городах, поселках и даже деревнях Тафаларской республики. А атаман Владлен Комаров был вхож в республиканскую администрацию. Да, его туда пускали в качестве безплатного клоуна – но все-таки пускали…

Вторая группа противников отца Виктора в чем-то была чрезвычайно похожа на первую, в чем-то – была ее противоположностью.

Как уже было сказано, с тафаларской общественностью, особенно с интеллигенцией, у Джамшадова были прекрасные отношения. Однако, как это очень часто бывает, в среде национальной интеллигенции имелась наиболее национальная ее часть, основным родом занятий которой являлась борьба с «оккупацией», «культурным геноцидом» и «колониализмом». По своей численности оная группа значительно уступала ВСКВ – в активе там имелось от силы с десяток человек. Но вот удельный вес каждого из этих активистов был в Кыгыл-Мэхэ значительно выше, чем у любого из ряженых реестровых казаков.

Тут было два профессора, несколько журналистов и два-три деятеля, которые предпочитали называть себя правозащитниками. Впервые на общественных горизонтах Тафаларии они появились в 1989-м, а окончательно созрели к 1991-му году, когда стали открыто требовать независимости для Тафаларской республики с последующим присоединением к братской Монголии в рамках Тафаларо-Монгольской Конфедерации. Печатным рупором их стала небольшая, но довольно хорошо известная газета «Тафалаар Хоолой», а кроме того, им охотно давали трибуну многие местные СМИ и их часто приглашали на телевидение. Рядом с ветеранами радикального тафаларского национализма где-то в 1996 году появилась молодежная организация «Мориной Гэшуун» («Честь Нации») – структура почти совершенно виртуальная, но, однако же, постоянно бывшая на слуху благодаря поддержке старших товарищей.

Поскольку реальный политический вес этой группы был невелик, то бороться за власть и вообще нападать на серьезных игроков местного политикума им было не с руки. (То есть нападать всерьез и на конкретных лиц – а дежурная критика «власти вообще», само собой, присутствовала постоянно.) Тем не менее борцам за народное счастье нужно было кого-то бороть. Открытие отделения РНЕ в Кыгыл-Мэхэ стало для них сущим подарком, и в течение почти двух лет «Тафалаар Хоолой» и «Мориной Гэшуун» прилагали титанические усилия для того, чтобы остановить наступающий русский нацизм. Было написано около сотни заметок и статей, на радио и телевидении вышло несколько десятков передач. Борьба с русским нацизмом могла продолжаться и дальше, но к концу второго года ехидно ухмыляться начали даже редакторы наиболее лояльных изданий: напомним, что активистов РНЕ в Кыгыл-Мэхэ было всего двое, и для города с населением в триста восемьдесят тысяч человек они могли представлять опасность только в том случае, если им в руки будет передано портативное ядерное оружие. Поскольку такой перспективы явно не просматривалось, затянувшаяся сага о борьбе с нацизмом стала выглядеть уж слишком комично.

На какое-то время активисты антиколониальной борьбы переключились на позитивную повестку – они стали выступать не против чего-то, а «за». Например, за установку памятника Чингисхану. Потом они потребовали признать, что город Кыгыл-Мэхэ основан 35 тысяч лет назад и потому является самым древним городом на планете (в 1998 году в городской черте археологами была найдена неолитическая стоянка соответствующего возраста).