Прежде, чем их повесят

— Не всех же любят так сильно, как тебя, розовый. — Она и сама фыркнула. — Наверняка в твою честь закатят пир, когда ты вернёшься на Север.

— О, пир будет, это уж точно. Сразу, как только меня повесят.

Она с минуту раздумывала об этом, искоса глядя на него уголками глаз. Глядела, не поворачивая головы, так, чтобы если он взглянул на неё, она могла бы отвести глаза и притвориться, будто вовсе на него и не смотрела. Следовало признать, Ферро стала уже привыкать к нему — розовый здоровяк оказался не таким уж плохим. Они вместе сражались, и не раз, и он всегда выполнял свою часть работы. Они договорились похоронить друг друга, если придётся, и она верила, что Девятипалый так и сделает. Странный на вид, и у него странный голос, но ещё не бывало такого, чтобы он пообещал что-то сделать и не сделал, и поэтому он для неё был одним из лучших известных ей людей. Конечно, лучше ему об этом не говорить, и не давать ни намёка, что она так думает.

Потому что именно тогда он её и подведет.

— Так значит, у тебя никого нет? — спросила Ферро.

— Никого, кроме врагов.

— А почему ты не сражаешься с ними?

— Сражаться? Как раз так я и получил всё, что у меня есть. — Он протянул свою большую руку и показал ей. — То есть ничего, кроме дурной репутации и огромного количества человек со жгучим желанием убить меня. Сражаться? Ха! Чем лучше у тебя это получается, тем хуже тебе потом. Я в своё время свёл кое с кем счёты, и чувствовал себя от этого прекрасно, но это чувство длится недолго. Месть не согреет тебя по ночам, и это факт. Её переоценивают. Одной мести не хватит. Нужно что-то ещё.

Ферро покачала головой.

— Ты, розовый, ждёшь от жизни слишком много.

Он ухмыльнулся.

— А я тут как раз думал, что ты ждёшь слишком мало.

— Не жди ничего, и не будешь разочарован.

— Не жди ничего — ничего и не получишь.

Ферро сердито посмотрела на него. Так всегда получалось с разговорами. Каким-то образом они вечно заводили туда, куда ей не хотелось. Может, мало практики. Она дёрнула поводьями и стукнула лошадь каблуками, уезжая подальше от Девятипалого и остальных. В сторону, чтобы остаться наедине с собой.

Значит, молчание. Молчание это скучно, зато честно.

Она хмуро посмотрела на Луфара, сидящего в телеге, и он ухмыльнулся в ответ, как идиот, так широко, как только мог с бинтами в пол лица. Теперь он казался несколько другим, и ей это не нравилось. В последний раз, как она меняла его повязки, он её поблагодарил, и это было странно. Ферро не любила благодарностей. Обычно за ними что-то скрывалось. Ей не хотелось тратить время на то, что заслуживало благодарности. Помощь другим ведёт к дружбе. Дружба ведёт к разочарованиям, в лучшем случае.

В худшем — к предательству.

Луфар сейчас говорил что-то Девятипалому, болтал из своей телеги. Северянин закинул голову и разразился глупым смехом, отчего лошадь вздрогнула и чуть не сбросила его на землю. Довольный Байяз покачивался в седле, и, когда он смотрел, как Девятипалый возится с поводьями, вокруг уголков его глаз показались весёлые морщинки. Ферро сердито взглянула на равнину.

Она намного больше предпочитала, когда никто не нравился друг другу. Это было удобно и знакомо. Это она понимала. Доверие, товарищество, добродушие — эти вещи были для неё так далеко в прошлом, что стали практически неизвестными.

А кому нравится неизвестное?

Ферро повидала много мертвецов. И сама наделала более чем достаточно. Немало человек она похоронила своими руками. Но она никогда не видела столько трупов за раз. Чахлая трава была усеяна ими. Она соскользнула с седла, и пошла среди тел. Невозможно было понять, кто с кем сражался, или отличить одну сторону от другой.

Все мёртвые выглядят похоже.

Особенно если их обчистили — доспехи, оружие и половину одежды утащили. Трупы лежали большой грудой в длинной тени сломанной колонны. Древняя с виду штука, расколотая и разбитая. Выщербленный камень покрылся чахлой травой и пятнами лишайника. Наверху, сложив крылья, сидела большая чёрная птица и смотрела на подошедшую ближе Ферро немигающими бусинками глаз.

Внизу на побитом камне лежал труп огромного мужика, безжизненная рука всё ещё сжимала сломанную палку, под ногтями засохли тёмная кровь и тёмная грязь. Скорее всего эта палка была флагом, подумала Ферро. Солдаты уделяли флагам много внимания. Она этого никогда не понимала. Человека флагом не убьёшь. И себя им не защитишь. И всё же люди умирают за флаги.

— Глупость, — пробормотала она, хмуро разглядывая большую птицу на колонне.

— Резня, — сказал Девятипалый.

Байяз поворчал и потёр подбородок.

— Но кого с кем?

Ферро увидела опухшее лицо Луфара, который широко раскрытыми глазами тревожно смотрел через борт телеги. Ки просто сидел перед ним на сидении возницы и безучастно смотрел на трупы, свободно свесив поводья в руках.

Ферро перевернула один из трупов и принюхалась. Бледная кожа, тёмные губы, ещё никакого запаха.

— Случилось недавно. Может, пару дней назад?

— Но мух нет? — Девятипалый хмуро посмотрел на тела. Несколько птиц сидели на них и наблюдали. — Одни только птицы, и они не едят. Странно.