Прежде, чем их повесят

— И, наверное, надо приготовить сюрпризы для наших гуркских гостей, когда они наконец пройдут за стены. Знаете, — Глокта рассеянно взмахнул рукой, — натянутые верёвки, скрытые ямы, колья, намазанные экскрементами, и так далее. Уверен, у вас есть опыт в таком способе ведении войны.

— У меня есть опыт во всех способах ведения войны. — Коска щёлкнул каблуками и замысловато отсалютовал. — Колья и экскременты! Вот вам и вся честь.

Это война. Здесь одна честь — победа.

— И, говоря о чести, дайте знать нашему другу, генералу Виссбруку, где расположены ваши сюрпризы. Жаль будет, если он сам на них случайно наткнётся.

— Разумеется, наставник. Ужасно жаль.

Глокта почувствовал, что его ладонь сжимается в кулак на парапете.

— Мы должны заставить гурков заплатить за каждый шаг по этой земле. — Нужно заставить их заплатить за мою изувеченную ногу. — За каждый дюйм грязи. — За мои вырванные зубы. — За каждую жалкую лачугу, за разваленную хижину, за каждую бесполезную полоску пыли. — За мой слезящийся глаз, за перекошенную спину, за моё омерзительное подобие жизни. Он облизал пустые дёсны. — Заставьте их заплатить.

— Великолепно! Хорошие гурки — мёртвые гурки! — Наёмник повернулся и зашагал через дверь в Цитадель. Его шпоры звенели, оставляя Глокту одного на плоской крыше.

Одна неделя? Да. Две недели? Возможно. Дольше? Безнадежно. Кораблей может и нет, но загадочный старик Юлвей всё равно был прав. Как и Эйдер. Шансов никогда не было. Несмотря на все наши усилия, на все наши жертвы, Дагоска наверняка падёт. Теперь это только вопрос времени.

Он уставился на потемневший город. В черноте трудно было отличить море от суши, огни на лодках от огней в зданиях, факелы на мачтах от факелов в трущобах. Сплошная путаница точек света, плавающих друг вокруг друга, пропадающих в пустоте. Во всём этом только одно было несомненным.

Нам всем конец. Не сегодня, но скоро. Мы окружены, и сеть будет только затягиваться. Это вопрос времени.

Шрамы

Один за другим Ферро сняла швы — аккуратно разрезая нитки блестящим лезвием ножа, нежно убирая их с кожи Луфара. Тёмные пальцы двигались быстро и уверенно, жёлтые глаза были сосредоточенно прищурены. Логен наблюдал за её работой, медленно покачивая головой, дивясь на такое мастерство. Он часто видел, как делали подобное, но ещё никогда не встречал такого умения. С виду Луфар почти не чувствовал боли, а в последнее время у него постоянно был такой вид, будто ему очень больно.

— Нужна новая повязка?

— Нет. Пусть рана подышит. — Последняя нитка вышла наружу, Ферро отбросила окровавленные обрывки и отклонилась, чтобы посмотреть на результат.

— Отлично, — тихим голосом сказал Логен. Он и не думал, что получится так хорошо. Подбородок Луфара в свете костра выглядел слегка перекошенным, словно он жевал одной стороной. На губе осталась рваная выемка, и от неё до кончика подбородка шёл раздвоенный шрам. По обе стороны розовые точки — там, где шли швы, — да кожа вокруг шрама стянулась и перекосилась. Больше ничего, а опухоль скоро сойдёт. — Чертовски хорошие швы. В жизни лучше не видал. Где ты научилась лечить?

— Меня научил человек по имени Аруф.

— Что ж, он хорошо тебя научил. Редкий навык. Повезло нам, что он это сделал.

— Пришлось с ним сначала поебаться.

— А-а. — Так всё выглядело несколько в ином свете.

Ферро пожала плечами.

— Я не возражала. Он был хорошим, более или менее, и в обмен научил меня убивать. Я еблась с людьми куда хуже него, за куда меньшую цену. — Она хмуро посмотрела на подбородок Луфара, понажимала пальцами, испытывая кожу вокруг раны. — Намного меньшую.

— Ясно, — пробормотал Логен. Он обменялся с Луфаром обеспокоенным взглядом. Разговор шел не совсем так, как он себе представлял. Может, с Ферро и следовало этого ожидать. Половину времени он проводил, чтобы выдавить из неё хоть слово, а когда она хоть что-то говорила, понятия не имел, что с этим делать.

— Готово, — проворчала она, прощупав в тишине лицо Луфара.

— Спасибо. — Он схватил её за руку, когда она уже отодвигалась. — Правда. Не знаю, что бы у меня было…

Она скривилась, словно он её ударил, и вырвала пальцы.

— Ладно! Но если тебе снова морду расквасят, будешь зашивать сам. — Она поднялась, отошла и села в тени угла развалины, так далеко от остальных, насколько было возможно, не выходя наружу. Казалось, благодарности ей нравятся даже меньше, чем другие разговоры, но Луфар так радовался избавлению от повязки, что об этом не волновался.