Прежде, чем их повесят

— Я получил достаточно, — прорычал Глокта, взялся за рукоять трости и с трудом поднялся, мучительно и тщетно извиваясь, чтобы отлепить рубашку от спины.

Витари указала на Шикель, глаза которой всё ещё блестели и смотрели на Глокту из-под тяжёлых век. Лёгкая улыбка по-прежнему играла у неё на губах.

— А что нам делать с этим?

Расходный агент равнодушного господина, отправленный против своей воли в далёкое место, сражаться и убивать по непонятным причинам. Звучит знакомо? Глокта скорчил гримасу, поворачиваясь больной спиной к вонючей комнате.

— Сожгите, — сказал он.

Зябким вечером Глокта стоял на своем балконе, хмуро глядя на Нижний Город.

Здесь, на скале, было ветрено. Холодный ветер дул с тёмного моря, хлестал Глокту по лицу, по пальцам на сухом парапете, хлопал полами плаща по ногам. В этой проклятой печке не дождёшься ничего, более похожего на зиму. Пламя факелов у двери металось и мерцало в железных клетках — два огонька в сгущающейся тьме. Снаружи огней было больше, намного больше. Горели лампы на снастях кораблей Союза в бухте, их отражения блестели и дробились в воде. Светились огни в окнах тёмных дворцов под цитаделью, и на вершинах высоченных шпилей Великого Храма. В трущобах горели тысячи факелов. Реки крошечных точек света, текущие из зданий, на дороги, в сторону ворот Верхнего Города. Беженцы покидают свои дома, какими бы эти дома ни были. Ищут безопасности, какой бы она ни была. Интересно, сколько ещё мы сможем обеспечивать им безопасность, когда падут внешние стены? Он уже знал ответ. Не долго.

— Наставник!

— А-а, мастер Коска. Как я рад, что вы смогли ко мне присоединиться.

— Конечно! Ничто не сравнится с прогулкой на вечернем воздухе после схватки. — Наёмник не спеша подошёл ближе. Даже во мраке Глокта видел в нём изменения. Походка стала упругой, в глазах появился блеск, волосы аккуратно расчёсаны, усы плотно навощены. Он словно внезапно вырос на дюйм или на два, и на добрых десять лет помолодел. Коска с важным видом подошёл к парапету, закрыл глаза и сделал глубокий вдох своим острым носом.

— Для того, кто только что сражался в битве, вы выглядите удивительно хорошо.

Стириец ему ухмыльнулся.

— Я был не столько в битве, сколько за ней. Передовая всегда казалась мне неважным местом для сражения. Никто тебя не слышит из-за всего этого грохота. И к тому же шансы быть убитым там поистине очень высоки.

— Несомненно. Как у нас дела?

— Гурки до сих пор снаружи, так что я бы сказал, пока неплохо. Сомневаюсь, что мёртвые со мной согласятся, но кому не насрать на их мнение? — Он радостно почесал шею. — Мы сегодня хорошо поработали. Но завтра, и послезавтра, кто знает? Пополнений по-прежнему не предвидится? — Глокта покачал головой, и стириец коротко вздохнул. — Мне, разумеется, всё равно, но вы, может быть, захотите рассмотреть вопрос об отступлении, пока мы ещё удерживаем залив.

Все хотели бы отступить. Даже я. Глокта фыркнул.

— Мой поводок держит Закрытый Совет, а они сказали нет. Как они меня проинформировали, честь короля не допускает отступлений, и похоже, его честь стоит дороже наших жизней.

Коска поднял брови.

— Честь, да? Чёрт возьми, что это вообще такое? У каждого человека о ней своё представление. Её не выпьешь. Не выебешь. Чем больше у тебя чести, тем меньше пользы она приносит, а если её нет совсем, то по ней и не скучаешь. — Он покачал головой. — Но некоторые думают, что это лучшая штука в мире.

— Угу, — пробормотал Глокта, облизывая пустые дёсны. Честь дешевле ног или зубов. Урок, за который я дорого заплатил. Он посмотрел на тёмные очертания внешних стен, усеянных горящими кострами. Всё ещё были слышны смутные звуки сражения, редкая горящая стрела взмывала в воздух и падала в разрушенные трущобы. И даже сейчас кровавое дело продолжается. Он глубоко вздохнул.

— Какие шансы у нас продержаться ещё неделю?

— Ещё неделю? — Коска поджал губы. — Возможно.

— Две недели?

— Две? — Коска цокнул языком. — Уже хуже.

— Получается, месяц — безнадежное дело.

— "Безнадежное" — это как раз подходящее слово.

— Вас, кажется, ситуация едва ли не радует.

— Меня? Я специализируюсь на безнадежных делах. — Он ухмыльнулся Глокте. — Нынче только такие меня и захватывают.

Мне знакомо это чувство.

— Удерживайте внешние стены сколько сможете, а потом отступайте. Стены Верхнего Города будут нашей следующей линией обороны.

Ухмылка Коски засияла в темноте.

— Держаться, сколько сможем, а потом отступать. Жду не дождусь!