Прежде, чем их повесят

— Как вы тут? — спросил Вест, протягивая руки в перчатках к трескучему пламени.

Тридуба весело ухмыльнулся ему, слегка покачиваясь вперёд-назад. Вест подумал, что наверное впервые видит улыбку на лице старого воина. Тот ткнул пальцем в сторону холма.

— Тул пошел поссать. И попеть. А я пьян в полное говно. — Он медленно с хрустом упал спиной на снег, широко раскинув руки и ноги. — И я курил. Я промок. Я мокрый, как ёбаная Кринна. Где мы, Доу?

Доу покосился поверх костра, широко раскрыв рот, словно он смотрел на что-то вдалеке.

— В пизде, — сказал тот, махая вокруг трубкой. Потом загоготал, схватил сапог Тридубы и затряс. — А где же ещё нам быть? Хочешь, Свирепый? — Он протянул Весту трубку.

— Ладно. — Вест пососал чубук, почувствовал, как дым вгрызается в его легкие. Выкашлял бурый дым в морозный воздух и затянулся снова.

— Дай сюда, — сказал Тридуба, сел и выхватил у него трубку.

Из темноты донёсся громкий голос Тула, который ужасно фальшивил.

— Взмахнул он топором, как… как там? Взмахнул он топором, как… бля. Нет. Погоди…

— Не знаете, где Катиль? — спросил Вест.

Доу насмешливо уставился на него.

— О, она неподалёку. — Он махнул рукой в сторону кучки шатров выше по склону. — В ту сторону, наверное.

— Неподалёку, — эхом отозвался Тридуба, тихо хихикая. — Рядом.

— Его звали… Девять… Смертееееееей! — из-за деревьев раздалось журчание.

Вест пошёл по следам на холм, в сторону шатров. Дым уже действовал на него. Голова стала лёгкой, ноги двигались легко. Нос уже не чувствовал холода, только приятное покалывание. Вест услышал женский голос, тихий смех. Он ухмыльнулся, и сделал ещё несколько шагов по хрустящему снегу к шатрам. Из одного лился свет, через узкую щель в ткани. Смех стал громче.

— Ух… ух… ух…

Вест нахмурился. Это не было похоже на смех. Он подошёл ближе, изо всех сил стараясь не шуметь. Очередной звук достиг его затуманенного разума. Прерывистый рык, словно там было какое-то животное. Он подошел ещё ближе и нагнулся, заглядывая в щель, не смея даже вздохнуть.

— Ух… ух… ух…

Вест увидел голую женскую спину, изгибавшуюся вверх-вниз. Стройную спину — он видел, как напрягались мышцы от движений, как шевелились позвонки под кожей. Ещё ближе, и он увидел её волосы, лохматые, русые и растрёпанные. Катиль. Из-под неё торчала пара жилистых ног — одна ступня так близко, что можно дотронуться, её толстые пальцы извивались.

— Ух… ух… ух…

Одна рука просунулась ей под мышку, другая обхватила колено. Раздался низкий рык, и любовники, если можно было так их назвать, плавно перекатились, так что она оказалась снизу. У Веста отвисла челюсть. Ему была видна часть головы мужчины, и он уставился на неё. Невозможно было спутать этот резкий щетинистый подбородок. Ищейка. Его задница торчала перед Вестом, двигаясь вверх и вниз. Рука Катиль вцепилась в одну волосатую ягодицу, сжимая её в такт движениям.

— Ух…ух…ух…

Вест прижал руку ко рту, выпучив глаза, охваченный ужасом и странным возбуждением. Он безнадёжно раздирался между желанием посмотреть и желанием сбежать, и почти не думая выбрал последнее. Сделал шаг назад, задел каблуком колышек шатра и со сдавленным криком повалился на землю.

— Какого хуя? — донеслось из шатра. Вест вскочил, повернулся и побрёл по снегу в темноте, когда услышал, как позади откинули полог. — Кто это из вас, падлы? — проревел на северном голос Ищейки сверху. — Это ты, Доу? Убью нахуй!

В верхах

— Изломанные горы, — выдохнул брат Длинноногий, и его голос стих от благоговения. — Поистине, величественное зрелище.

— Думаю, мне оно нравилось бы больше, если бы не пришлось по ним карабкаться, — проворчал Логен.

Джезаль был полностью согласен. Ландшафт местности, по которой они ехали, менялся день ото дня: пологие склоны лугов, затем холмистые равнины, а потом крутые холмы с выступающими камнями и редкими группами чахлых деревьев. И всегда в отдалении виднелись смутные серые очертания горных вершин, которые становились всё больше и отчётливее с каждым утром, пока не стало казаться, что они пронзают нависшие облака.

А теперь путешественники сидели в самой тени гор. Длинная долина с кривыми деревцами и извилистым ручьём, по которой они шли, закончилась лабиринтом изломанных стен. За ними лежал крутой подъём в труднопроходимое предгорье, за которым поднимался первый настоящий горный отрог: резкий силуэт зазубренной скалы, горделивый и величественный, с пятном белого снега на далёкой вершине. Головокружительное представление ребёнка о том, какими должны быть горы.

Байяз окинул взглядом суровых зелёных глаз разрушенный фундамент.