Прежде чем их повесят

Голос генерала звучал надтреснуто.

«Паника? Страх? Гнев? И одно, и другое, и третье вполне справедливо с его стороны».

Комната выглядела почти так же, как и в тот день, когда Глокта появился в городе. Великолепные мозаики, искусная резьба, полированный стол — все сияло в лучах утреннего солнца, льющихся через высокие окна. Однако сам управляющий совет сильно сократился. Виссбрук, со скулами, нависшими над жестким воротником шитого мундира, и хаддис Кадия, устало свернувшийся в кресле, — вот и все. Никомо Коска стоял в стороне, прислонившись к стене рядом с окном, и грыз ногти.

Глокта тяжело вздохнул.

— Архилектор ждет… моих объяснений.

Виссбрук забулькал:

— С чего это мне в голову пришел образ крыс, бегущих из горящего дома?

«Очень уместное сравнение. Если только учесть, что крысы бегут от огня, чтобы прыгнуть в мясорубку».

— Бросьте, генерал. — Коска уперся затылком в стену, легко улыбаясь. — Наставник вообще мог не показывать нам письмо. Мог бы просто ускользнуть ночью — и правильно сделал бы. Я бы именно так и поступил.

— Позвольте мне вкратце обрисовать ваши достижения, — усмехнулся Виссбрук. — Наше положение критическое. Внешняя стена потеряна, без нее у нас нет шансов продержаться долго. Трущобы кишат солдатами гурков. Каждую ночь мы совершаем вылазку из ворот Верхнего города. Сжигаем таран. Убиваем нескольких спящих часовых. Но у них каждый день появляются новые орудия. Вскоре, очевидно, они расчистят место среди развалин и установят большие катапульты. Следовательно, следует ожидать, что Верхний город подвергнется непрерывному обстрелу зажигательными снарядами! — Генерал ткнул рукой в окно. — Оттуда они добьют до Цитадели! Вот эта комната может получить валун размером с сортир в качестве предмета обстановки!

— Я прекрасно представляю положение, — отрезал Глокта.

«Запах паники за последние дни так усилился, что скоро и мертвые его почуют».

— Но приказ архилектора предельно ясен. Сражаться до последнего человека. Не сдаваться.

Плечи Виссбрука поникли.

— Сдаваться — в любом случае не выход.

Он поднялся, неуверенно поправил мундир и медленно задвинул кресло под стол. В этот миг Глокта готов был посочувствовать ему.

«Его стоило бы пожалеть, только я растратил свою жалость на Карлоту дан Эйдер, которая ее вовсе не заслуживала».

— Позвольте предложить вам совет человека, видевшего гуркские застенки изнутри. Если город падет, рекомендую: лучше покончить с собой, чем попасть им в руки.

Глаза генерала Виссбрука расширились на мгновение, он опустил взгляд на прекрасный мозаичный пол и сглотнул. Потом он поднял лицо, и Глокта с удивлением увидел горькую улыбку.

— Пожалуй, не об этом я мечтал, когда вступал в армию.

Глокта похлопал тростью по искалеченной ноге и тоже улыбнулся.

— Я мог бы повторить то же самое. Как писал Столикус? Сержант на призывном пункте продает сладкие сны, а доставляет кошмары.

— Да, очень уместно.

— Если это вас утешит, подозреваю, что меня ждет судьба не лучше вашей.

— Слабое утешение.

Виссбрук щелкнул каблуками идеально начищенных сапог. На несколько мгновений он застыл по стойке «смирно», затем, не говоря ни слова, повернулся к двери. Стук каблуков разнесся по залу и затих в коридоре.

Глокта повернулся к Кадии.

— Что бы я ни говорил генералу, настоятельно советую вам сдать город при первой возможности.

Кадия поднял усталые глаза.

— После всего? Теперь?

«Именно что теперь».

— А вдруг император решит проявить милосердие? В любом случае не вижу смысла для вас продолжать борьбу. Сейчас еще можно найти тему для переговоров. Вы можете выторговать какие-то условия.

— И это все утешение, которое вы можете предложить? Милость императора?

— Это все, что есть. Как там про человека, заблудившегося в пустыне?

Кадия неторопливо кивнул.

— Как бы все ни кончилось, я хотел бы поблагодарить вас.

«Меня, старый дурак?»

— За что? За то, что разрушил ваш город и бросил на милость императора?

— За то, что обращались с нами с некоторым уважением.

— Уважением? — фыркнул Глокта. — Пожалуй, я просто говорил вам то, что вы желали услышать, чтобы получить то, что нужно мне.

— Возможно. Но спасибо ничего не стоит. Ступайте с богом.

— Вряд ли Бог последует за мной туда, куда я направляюсь, — пробормотал Глокта вслед шаркающему к двери Кадии.

Коска ухмыльнулся.

— Что, наставник, обратно в Адую?

— Именно, обратно в Адую.

«Обратно в дом допросов. Обратно к архилектору Сульту».

Мысль не радовала.

— Может, увидимся там.

— Думаете?

«Скорее, тебя порубят вместе с остальными, когда город падет. И тогда не удастся посмотреть, как меня вешают».

— Я твердо усвоил, что шанс есть всегда. — Коска улыбнулся, отлепился от стены и торжественным шагом направился к двери, с небрежным изяществом придерживая эфес меча. — Не люблю терять хорошего нанимателя.

— Я сам не люблю теряться. Но готовьтесь к разочарованию. В жизни полно разочарований.

«И часто самое сильное — то, как она кончается».

— Хорошо. И если один из нас испытает разочарование… — В дверях Коска поклонился с театральной торжественностью, осыпающаяся позолота кирасы блеснула в луче утреннего солнца. — Это была большая честь.