Прежде чем мы проиграем (СИ)

Следом послышался приглушённый громкий стон, и один из них начал трясти брата, но тот не шелохнулся. Том быстро подошёл к Гермионе, схватил её за руку и заставил выйти из оцепенения, потащив за собой. Сначала она по инерции следовала за ним и только потом, очнувшись и замерцав глазами, живее стала отдаляться от разыгравшейся трагедии.

— Перси! Надо уходить! — послышалось сзади.

Её чувства застревали комом в горле, сдавливая внутренности так сильно, что импульсы тепла невольно выскальзывали из него и через касание ладоней устремлялись к ней, дабы заглушить крик, застывший в глотке, и боль, разрывающую на части, которую она едва пыталась преодолеть, но даже вмешательства магии было мало, слишком мало. Её силы не хватало как никогда.

Она не была готова столкнуться с подобным.

Они оба не ожидали, что выйдет всё настолько опасно и смертельно, как сейчас.

Раздался ещё один взрыв где-то совсем рядом. На несколько секунд пригнувшись, а затем проскочив через развалины, Гермиона осмотрелась по сторонам и вдруг резко замерла, из-за чего их ладони разъединились. Том остановился, обернулся, отчётливо прислушиваясь к отдалённому звуку бойни, и посмотрел на груду камней, между которыми лежал Рон, подрагивающими пальцами пытаясь дотянуться до волшебной палочки, которая валялась на полу у ног оцепеневшей Гермионы.

Она внимательно всматривалась в его стеклянные и ничего не понимающие глаза — казалось, он плохо понимал, что вообще случилось полминуты назад. Из его рта текла струя крови, устремляясь к подбородку, а пальцы конвульсивно тянулись вперёд, чтобы взяться за единственный предмет, в котором, казалось, он видел спасение.

— Гермиона, — ровным голосом окликнул её Том и сильно сжал зубы, переводя взгляд с неё на Уизли и обратно.

Та замешкалась, продолжая смотреть на Рона.

— Гермиона, — окликнул он ещё раз, чувствуя, как от напряжения внутри натянулась тонкая струна, готовая лопнуть.

Секунды замедлили свой бег. Пока она что-то соображала, Том успел подумать, что ошибся в её полной приверженности к нему, различая в глубинах её чувств сострадание и невосполнимую боль, ядом проникающую в каждый лейкоцит крови. Неужели ему не удалось искоренить её привязанности и жалость? Неужели он не до конца расправился с её колебаниями, выворачивая её сущность наизнанку на протяжении года? Неужели он сделал для этого так мало, что она была вот-вот готова броситься к Уизли и помочь ему?

Вдруг внутри неё что-то оборвалось, и по ощущениям было похоже на появившуюся рану в груди, которая стремительно увеличивалась в своих размерах, образуя чёрную пропасть, откуда со дна стала вырываться неясная, но очень мощная тень. Под её давлением Гермиона отшатнулась, сузив глаза, пнула волшебную палочку Рону в ладонь и, развернувшись, побежала к Тому со слезами на глазах. Он быстро обнял её, на мгновение крепко прижимая к себе и нашёптывая в ухо что-то бессмысленное и глупое, затем отпустил и потащил вперёд.

Он снова не ошибся.

Чужая незнакомая ранее чернь расползалась по её нутру, напором выбивая слабость, невероятно резко проникая в каждое нервное волокно, притупляя настигшую до этого горечь от потерь и омрачая душу так, что в сердце заиграла бесконтрольная жестокость и бездыханная пустота — она зажимала её в тиски и выдавливала глубоко засевшую в душе желчь, которая наконец-то смогла найти себе выход. Том ощутил, как его пробило током, оживляя в груди неконтролируемое воодушевление, величие и мощь в таком масштабе, в котором в жизни не приходилось чувствовать. Магия задрожала, едва не выскальзывая за его естество, и как будто бы прикоснулась к той части, которой так тоскливо всё время не хватало — она наконец-то вырвалась! Она устремилась в кровожадном потоке, переплетаясь спиралью и устремляясь куда-то ввысь, воссоздавая чувство целостности и единства — Том почувствовал, как Гермиона впустила его в себя окончательно и бесповоротно, пропуская внутрь его естество, становясь не подобием, а как будто бы им.

Его ладонь крепко сжала её, и оба без слов упорхнули вниз по лестнице, приближаясь к вестибюлю замка.

Там, внизу, послышался противный звонкий смех, который Том способен узнать из тысячи. Спустя несколько мгновений его взору представилась Беллатриса Лестрейндж, искусно кружащаяся в дуэли против двоих волшебников, в одном из которых он узнал Нимфадору Тонкс. Преодолев последние ступеньки и перепрыгнув через мёртвые тела, Том выпустил ладонь Гермионы, мягко оттолкнув её к стене, словно предупреждая не вмешиваться. Передёрнув желваками, ощущая за спиной невыразимую поддержку волшебства и желание отомстить, он в одно мгновение выставил палочку на Беллатрису и с одержимой упорностью устремился к ней размеренными шагами, осыпая десятками заклинаний. Та заметила его, замерев на секунду, словно прервав бдительность в поединке, показала насмешливую улыбку и резко обернулась на другого волшебника, бросив в него убивающее проклятье.

Тонкс нечеловеческим голосом пронзительно выкрикнула:

— РЕМУС!

А волшебник уже упал навзничь под оглушительно высокий дразнящий смех Лестрейндж.