Прежде чем он согрешит

«Да, Коул был священником, как и отец Костас. Но Вудалл и Таттл не были. Вудалл был пастором, а Таттл – преподобным. Они не были священниками. Это большая разница. Вы об этом знали?»

«Это неважно, – ответил Симмонс. – Сейчас они мертвы. Их лживые речи больше никто не услышит».

«Это верно, – сказала Макензи. – У меня последний вопрос. Под ногами Коула вы положили вещи, но с другими этого не делали. Почему?»

«Ради веселья. Ведь то же самое было с Иисусом, вы знали? Они даже бросали жребий, чтобы взять его вещи».

«Я знаю. Почему вы оставили именно эти вещи под крестом? В чём их значение? Бумажник, одежда и мармеладные драже». И снова по лицу прошла еле заметная тень сомнения, но Симмонс покрыл её улыбкой.

Макензи не хотела упустить момент и снова набросилась с вопросами.

«Мармеладные драже, – сказала она с некоторым отвращением. – Как будто вы хотели над ним посмеяться. Вы действительно нашли их в его карманах?»

«Да, – ответил Симмонс. – Чёрт, я и себе парочку оставил после того, как повесил сволочь».

После его слов Макензи почти игриво провела пальцами по поверхности стола и встала с места. «Скоро сюда придёт офицер, чтобы записать ваши показания», – сказала она.

«Что вы…»

Но Макензи уже покинула комнату, направившись туда, где её ждали Ярдли, Харрисон и Эллингтон.

«Быстро ты», – сказал Эллингтон.

«Это он? Это ведь он?» – спросил Харрисон.

«Я пока не уверена, – ответила Макензи, хотя внутренне она склонялась к «нет, конечно, нет». – Харрисон, можешь сделать пару звонков? Узнай, является ли Джозеф Симмонс прихожанином церкви Святого Петра».

Макензи подошла к главному детективу. Он выглядел неуверенно, пока она оценивающе оглядывала его с ног до головы, но смог выдавить из себя приветливую улыбку.

«Я могу попросить вас и полицию о помощи?» – спросила Макензи.

«Конечно».

«Мне нужен анализ его ладоней. Он утверждает, что притащил доски из церковного подвала, но по рукам не видно, чтобы он недавно работал, а речь идёт об огромных досках. Что-то должно было остаться на руках, ведь я права?»

«Возможно, – сказал детектив, – но если он был в перчатках…»

«Тогда он снял их меньше четырёх часов назад. Могут остаться следы недавнего присутствия на его коже перчаток?»

«Возможно. Правда, результаты мы получим не раньше, чем через день».

«Подходит. Можете проследить, чтобы провели анализ?»

«Конечно», – сказал детектив, сразу потянувшись за телефоном.

Эллингтон отошёл от остальных и жестом подозвал Макензи к себе. Она подошла, пытаясь не отвлекаться на хитрую улыбку, с которой сама на него смотрела, – улыбку, на которую, будь они одни, он бы ответил долгим поцелуем.

«Ты не думаешь, что это он?»

«Да. Он не смог ответить на простые вопросы о мотивах и дать подробности, которых бы мы не знали. Я специально спрашивала его о фактах и структуре места преступления, хотя пока я не знаю, как много он вообще знает о местах убийств».

«Хочешь, я вытяну из него эту информацию?»

«Да, ты бы сильно помог».

«А ты чем пока займёшься?» – спросил Эллингтон.

«Распечатаю материалы его предыдущих признаний. Сознаваясь в ужасных преступлениях, он искал внимания, а случаи с нападением на проститутку и угоном авто, возможно, его рук дело. Но убийство… Это другое. Попытаюсь найти неопровержимое доказательство».

«Неопровержимое доказательство… его невиновности?»

Макензи широко улыбнулась в ответ и пошла искать свободный кабинет: «Поживём – увидим».

* * *

Пока отделение Сёрд-дистрикт бурлило от волнения, Макензи и Эллингтон вернулись в штаб-квартиру ФБР к девяти часам утра. Эллингтон допросил Симмонса на предмет того, что ему было известно о местах преступлений, а у Макензи было достаточно времени, чтобы сравнить эти факты с информацией, которую для неё смогли достать детектив и Харрисон.

Сейчас, когда перед глазами были все данные, она сидела напротив МакГрата за небольшим дубовым столом в глубине его кабинета. Эллингтон сидел рядом, готовый подтвердить всю информацию и её теорию.

«К каким выводам вы пришли относительно Симмонса?» – спросил МакГрат.

«К ожидаемым, – сказала Макензи. – Ещё в комнате для допросов интуиция стала мне подсказывать, что он не убийца. А из собранной за утро информации – некоторые факты мы получили буквально пять минут назад – я могу сделать вывод, что Джозеф Симмонс – не убийца».

«Лёгкая победа не для тебя, да, Уайт?» – сказал МакГрат.

«Послушайте меня, сэр. Давайте начнём с его биографии. Он сбежал из дома. Даже если дела дома идут из рук вон плохо, психиатры говорят, что те, кто сбегает из дома, по сути, ищут любви и внимания. До сегодняшнего дня Симмонс уже сознавался в двух серьёзных преступлениях. Он точно не совершал одного из них – убийства члена суда присяжных восемь лет назад. Тогда зачем было признавать вину?