Презирая дымы и грозы

Обсуждать практически было нечего. По предварительной договоренности, защита должна была состояться в МАИ, о чем будет хлопотать Роман Григорьевич Перельман. Для него это, можно сказать, честь — еще в 1980 году он на своем семинаре познакомил Любовь Борисовну с Борисом Викторовичем Раушенбахом,{21} и тот готов был поддержать ее защиту. Тем более что его об этом просил Рис Владимир Федорович, на тот момент зам. главного инженера ПО «Невский завод» им. В. И. Ленина (НЗЛ), его старинный друг, рекомендациям которого Борис Викторович доверял.

Все это Любовь Борисовна изложила Ильмару Романовичу, так что от него требовалось подготовить документы, требующиеся от научного руководителя, и обеспечить отзывы коллег. И вообще держать в руках ситуацию. Ну и присутствовать на защите, когда вырисуется ее срок. После этого Клейс ушел воодушевленный — не так много у него было аспирантов с такой железобетонной подготовкой, — думал он по дороге домой. А эта девушка идет хорошо, молодец! Он гордился Любовью Борисовной.

А тем временем она и ее мама спешно оделись и пошли на прогулку по прохладным улицам старого города, где пахло кофе и хорошими парфюмами. Незаходящее солнце освещало землю странным сероватым светом, почти ощущающимся тактильно; непривычная архитектура, словно вынырнувшая из Средневековья, несущая дух истории, окружала их со всех сторон — и от всего этого им казалось, что они попали в сказку то ли Андерсена, то ли братьев Гримм.

Рассчитав время, когда артисты начнут возвращаться с вечернего спектакля, они вернулись в гостиницу и присели в вестибюле. И точно, первым они увидели легендарного офицера Абвера Шлоссера из фильма «Вариант Омега». Актер был одет в отутюженный белый костюм и казался картинкой, сошедшей с модного журнала, ожившей прекрасной игрушкой. Неулыбчиво сосредоточенный, не смотрящий по сторонам, он стремительно прошмыгнул к лифтам.

— Смотри, — показала на него Прасковья Яковлевна, — с первого взгляда видно, что этот... барон Шлоссер...

— Ага, Игорь Алексеевич Васильев, — подсказала Любовь Борисовна.

— ...этот актер, — продолжила Прасковья Яковлевна, — очень порядочный и умный человек. Весь его вид об этом говорит, да?

— Мне нравится, что он не выставляет напоказ свою личную жизнь, — Любовь Борисовна сделала жест рукой, говорящий о силе воли того, кого она характеризовала: — Закрытый человек, серьезный. Да он и на артиста не похож — природа наделила его аристократизмом, проницательным взглядом, благородной осанкой и интеллигентностью.

— К сожалению, нынешние поколения изменили типичный образ артиста, — Разочарованно сказала Прасковья Яковлевна. — В наше время великие артисты все такими были — солидными, интеллигентными. Возьми Николая Константиновича Черкасова, его Александра Невского, Дона Кихота.

— Ты его помнишь? — удивилась Любовь Борисовна.

— Еще бы! Он пять раз получал Сталинскую премию! Я даже помню, за что он их получал. И вообще всех великих людей искусства помню. Не думай, что мы были забитыми крестьянами. Это теперь нас жизнь такими сделала. Заботы не красят человека.

— Мы в Ленинграде обязательно побываем на его могиле!

В короткое время мимо них вальяжно прошествовали Евгений Евстигнеев с Иннокентием Смоктуновским, не нуждающиеся в представлении.

— Этого знаю, — увидев их обрадовалась Прасковья Яковлевна, — это «Берегись автомобиля». Он же? А второй кто? Того не знаю.

— Это также и «Гамлет» и «Чайковский»... Великий актер. А по сути, говорят, совсем простой. Даже примитивный. Ничем не интересуется. Кривляка с элементами нарциссизма. А второй — это... Петр Ручников из «Место встречи изменить нельзя». Помнишь?

Прасковья Яковлевна неуверенно пожала плечами, всматриваясь в спины удалявшихся актеров.

— Ну, профессор Вернер Плейшнер из «Семнадцать мгновений весны»...

— Этот?! Это он?

— Ну да.

— Но там он такой простой и нелепый. А тут — прямо не подступись.

Казалось, Евстигнеев и Смоктуновский никого не хотели замечать и вообще устали от внимания. Барственные субъекты. У лифта их догнал знаменитый Шурик, выскочивший откуда-то сбоку, — Александр Демьяненко. Он шел хоть и быстрой походкой, но с не менее барским видом, чем двое старших корифеев МХАТа. Как же не уподобиться таким людям, регулярно имея дело с ними?!

Затем в окружении нескольких ребятишек показался Александр Калягин, одетый в хлопчатобумажный спортивный костюм, выгоревший и с обвисшими коленями. Где он только его откопал?

— Это кто? — спросила Прасковья Яковлевна.

— Ой, да это Бабс Баберлей из фильма «Здравствуйте, я ваша тетя». Я его не понимаю...

— Не смотрела...

— Мне он нравится в роли Михаила Васильевича Платонова из фильма «Неоконченная пьеса для механического пианино».

— А, что-то помнится. То, как его жена в воде обнимала, успокаивала...

— Да-да, есть там такой эпизод.

— Там он мне понравился, с женой...

— Самое интересное, что та артистка и по жизни — его жена, — засмеялась Любовь Борисовна.