Презумпция виновности

Как только Остангов скрылся в лифте, Инга Сергеевна вышла на улицу, чтобы прийти в себя от охватившего ее волнения. Прекрасная погода, легкий ветерок и появление здесь Кирилла Всеволодовича наполнили ее какой-то огромной любовью ко всему на свете. "Неужели через несколько минут я буду с ним рядом?" — думала она, отбрасывая все недавние переживания, связанные с ее заключением о том, что она должна не обольщаться насчет его отношения к ней и сама заглушить все чувства к нему. Она глянула на часы, прошло более двадцати минут. "Он человек в высшей степени пунктуальный. Может, он передумал?" Ей захотелось тут же уйти в номер, чтобы спрятаться от неуверенности в себе и легкомыслия. "Черт меня понес на эту конференцию перед самой поездкой к детям. Лучше б эти дни использовала для подготовки, дура старая", — впервые к себе она употребила такие слова, и ей стало все противно.

Тут двое мужчин кавказского вида, войдя в гостиницу, остановились возле нее с какими-то словами, которых она не могла толком понять. Затем, сообразив, на что они намекали, она с презрением решила мигом скрыться в своем номере, чтобы никого не видеть. Как только она с отвращением к раздевающе-циничным взглядам кавказцев перешагнула порог гостиницы, тут же перед ней как из-под земли вырос Остангов.

— За вами пытались ухаживать эти молодые люди? — спросил он с лукавой улыбкой и, не дожидаясь ответа, сказал: — Извините, я не полагал, что придется столько ждать ответа по телефону. Такси нас уже ждет, и мы отправляемся кутить, — последнее слово он произнес игриво и засмеялся.

Инга Сергеевна, едва справляясь с не покидающей ее дрожью, удивленно улыбнулась ему, а он, взяв ее под руку, повел к ожидавшей их машине. Солнце еще грело, напоминая между тем о приближающейся белой ночи, когда очертания архитектурных великолепий Ленинграда приобретают сказочный и нереальный вид. По предложению Остангова Инга Сергеевна села к окну заднего сиденья, рядом с ней тут же сел и он.

— С чего бы вы хотели начать экскурсию? — спросил он с нежностью в голосе.

Инга Сергеевна вновь почувствовала себя маленьким любимым ребенком, которому дозволено все, и каким-то детским тоном, который появлялся сам по себе, вопреки ее желанию при встречах с Останговым, сказала:

— Честно говоря, мне бы очень хотелось проехаться по набережным Невы, вдоль каналов и мостов.

Машина мгновенно тронулась с места, а Остангов, обхватив правой рукой ее плечи, прижал ее к себе, не проронив ни слова. Огражденная и защищенная от всего внешнего мира этим объятием человека, который неправдоподобно олицетворял ее словно вернувшиеся из юности мечты об идеале мужчины, взволнованная мелькающими за окном машины красотами Ленинграда, Инга Сергеевна чувствовала себя в состоянии сказочного сна. "Так в жизни не бывает", — в какой-то момент подумала она со страхом перед тем, что это все ей снится и может кончиться в любой момент.

На Дворцовой площади они вышли из машины. Инга Сергеевна восторженно оглядывала это чарующее место так, как — будто попала сюда впервые.

— Вы бы хотели жить в Ленинграде? — спросил Остангов с такими интонациями в голосе, как взрослый спрашивает ребенка.

— Я люблю Ленинград, но мало его знаю. Мне вообще-то больше нравится Москва. Мне кажется, что Москва может быть комфортной для всех — для высоких интеллектуалов и для простаков, для людей высоко духовных и для обычных обывателей, для энергичных и флегматичных — для всех. Я люблю москвичей. О них говорят обычно плохо, но я считаю, что особая московская "столичность", особый московский шарм присутствует во всех абсолютно москвичах, независимо от сословия, к которому они принадлежат.

— Вы бы хотели жить в Москве? — спросил Кирилл Всеволодович, вдруг остановившись и став напротив Инги Сергеевны, устремил свой прозорливый взгляд к ее глазам, словно желая заглянуть внутрь ее, прочитать ее подлинные мысли и чувств.

— Я мечтала об этом… — начала говорить Инга Сергеевна. В этот момент Остангов крепко обнял ее и стал осыпать поцелуями каждую частичку ее лица.

x x x

Первые два дня начавшейся конференции Инга Сергеевна не видела Остангова днем, поскольку высокое городское начальство "оккупировало" известного академика на 14 часов в сутки, таская его по различным совещаниям, обедам и ужинам, из-за чего на заседаниях конференции он не присутствовал. Его привозили в гостиницу где-то после десяти вечера, он тут же звонил Инге Сергеевне, и она приходила к нему в номер. Из-за того что Остангов не присутствовал на заседаниях, Инга Сергеевна испытывала даже определенный психологический комфорт. С одной стороны, ожидание предстоящих вечерних наполняли ее энергией, определяли приподнятое настроение, с другой — его отсутствие не сковывало ее, и она принимала активное участие в работе всех, представляющих для нее интерес, секциях.