Презумпция виновности

— Привет, папочка! Ну, как командировка? Да что ты! — раздался восторженный возглас Анюты. — Это же просто подарок судьбы! Это же счастье! Конечно. Не волнуйся, завтра Игорь будет вовремя. — Анюта, счастливая, положила трубку и стала радостно рассказывать, о чем говорила с отцом: — Во-первых, папа уточнил, сможет ли Игорь его встретить завтра утром, во-вторых… Нет, во-первых… Знаете, что, во-первых?! Папе предложили приехать поработать сюда на год! Представляете, какое счастье! — Заметив неадекватную реакцию в лице матери, Анюта спросила: — Мамочка, ты себя неважно чувствуешь?

— Да, немного болит, — сказала Инга Сергеевна и прилегла на диван, чтобы спрятать охватившее ее волнение.

x x x

В пятницу Инга Сергеевна почувствовала существенное улучшение и пошла с Катюшкой и с Анютой в бассейн. Им было хорошо и уютно втроем — трем женщинам их семьи, все мечты, о воссоединении которой таяли во все более сгущающемся тумане. Мать и дочь отводили друг от друга взгляд, преисполненный болью и страданием от предстоящей разлуки.

Дмитриевич вместе с Игорем, встретившим его в аэропорту, прибыли к полудню.

— Пап, расскажи подробнее о контракте, — вдохновенно начала Анюта семейное застолье.

— Об этом нужно хорошо подумать. Во-первых, американцы в очередной раз пригласили меня к ним на год по статусу "sabbatical

— Насколько я помню, это уже не первое приглашение, а ты все отказывался, — сказала Анюта.

— Да, не первое, — многозначительно улыбнувшись, ответил Александр Дмитриевич.

— Здесь это норма творческой жизни любого профессора, — сказал Игорь. — Это своего рода научный обмен между университетами.

— Так почему бы тебе сейчас не согласиться, когда мы здесь? — воскликнула Анюта.

— Ну разве папа может оставить свою лабораторию на такой срок? — сказала нервно Инга Сергеевна.

— Мамочка, я не понимаю тебя. Сколько ученых, и в том числе из папиного института, ездило на работу за границу на длительные сроки тогда, когда таким, как папа, это было совсем недоступно. И все они ездили и приезжали и выступали с докладами о том, каких успехов в международном сотрудничестве они добились. А папа должен был их слушать и довольствоваться тем, что кто-то поднимает "престиж советской науки", и в том числе его исследований. А теперь, когда он сам может это сделать, ему почему-то нельзя! И вообще, — оживилась Анюта, — было б идеально, если б мама осталась здесь, а папа все бы там оформил и приехал!

— Но ведь я же не домохозяйка, — с нескрываемым раздражением и возмущением отреагировала Инга Сергеевна.

— Ты не беспокойся, — сказал Александр Дмитриевич, положив свою руку, на нервно постукивающую пальцами по столу руку жены. — Мы все обдумаем. Это все еще предварительно. Я понимаю тебя, ты только защитилась, столько перспектив. Я понимаю. И мы все будем решать вместе.

— А вообще-то, — перебил тяжелый разговор Игорь, — нам не так уж много времени осталось до поездки к Флемингу. Начало пикника в четыре, а ехать туда больше часу, а вам утром улетать. Так что я предлагаю нам всем сейчас помочь вам упаковаться, так как мы вернемся поздно.

x x x

Инга Сергеевна надела белое платье из шитья со свободной, состоящей из расширяющихся книзу воланов юбкой, белые ажурные лодочки на высоком каблуке, к которым шла ее мягкая белая сумочка. Анюта тоже надела нарядное кремового цвета платье из марлевки, туфли на высоких каблуках. Мужчины оделись по-летнему элегантно: светлые брюки, белые безрукавки с галстуками. Катюшке надели нарядное кремовое платьице из шитья, в тон сандалики и повязали огромный бант на головке. Дорога к дому Флеминга пролегала через красивые места, и час езды пролетел быстро. Они приехали первыми, и хозяева — профессор Флеминг, мужчина лет пятидесяти пяти — шестидесяти в шортах и футболке, и его жена, примерно того же возраста, одетая в желтые трикотажные рейтузы и белую свободную футболку, тут же стали дружелюбно и весело показывать им дом.