Презумпция виновности

— Инга, — перебила подругу Лина, — давай с тобой выпьем. Ведь столько лет не разговаривали. — Лина достала из буфета бутылку коньяка, вынула из холодильника сыр, колбасу, открытую баночку красной икры и поставила на столик. Открыв бутылку, она наполнила хрустальные рюмки, намазала кружочки белого батона икрой, казавшейся омытыми морем крупицами солнца, положила бутерброды на блюдце и сказала: — Спасибо, спасибо, что ты пришла. Иначе я бы не выдержала, может, наложила б на себя руки. Если б моя мама была жива и увидела, до какого отчаянья я доведена, она бы этого не вынесла. — Лина опять зарыдала. Инга Сергеевна посмотрела на настенные часы. Было уже более трех часов дня.

"Наверное, меня потеряли на работе, и Саша волнуется — он пригласил на сегодня гостей", — подумала Инга, не смея дать понять подруге, что ей нужно уходить. Но тут Лина сама поймала взгляд Инги, обращенный к часам, и виновато произнесла:

— Извини, милая. Я тебя задержала. Я с тобой разговариваю так, как будто и не было нашего разрыва. Я так благодарна тебе за то, что ты сохранила память о нашей дружбе. Я виновата перед тобой.

— Оставим это, Лина, — сказала Инга Сергеевна, с жалостью посмотрев на подругу. — Знаешь, что я хочу тебе предложить — пойдем-ка к нам. На работу я уже не пойду. Я позвоню сейчас в сектор и предупрежу. У нас сегодня небольшой банкет, который Саша организовал в честь защиты докторской.

— Что ж ты мне сразу не сказала, что у тебя праздник в честь Саши! — сказала Лина, утирая глаза. — Я бы не стала…

— Да нет, у нас праздник не в честь Саши. Саша защитился уже давно. У нас сегодня маленькая вечеринка в честь моей защиты, — сказала Инга Сергеевна.

Правда Инга?! — воскликнула Лина, восхищенно глядя на подругу. Что ж я бы удивилась, если б этого не произошло. Инга — есть Инга. От души поздравляю! — Лина поцеловала подругу Затем, быстро принеся вещи из спальни, стала тут же переодеваться, очевидно, боясь терять минуты общения с подругой, которую вновь обрела после стольких лет разрыва.

x x x

Когда они зашли в квартиру, стол в кухне уже был завален различными блюдами, предварительно заказанными Александром Дмитриевичем в столовой Дома ученых. Инга Сергеевна позвонила мужу на работу, извинилась за то, что не имела возможности прийти домой в обеденный перерыв. В ответ Александр Дмитриевич пообещал скоро быть дома. Инга Сергеевна с Линой тут же принялись готовить гостиную к приему гостей. Расставили большой складной стол, накрыли его нарядной скатертью, украсили сложенными в кораблик салфетками и вернулись в кухню готовить салат "Оливье".

— Инга, — сказала Лина, сбрасывая в миску мелко нарезанные соленые огурцы, — извини, что я снова возвращаюсь к моему горю. Но я хочу выговориться. Понимаешь, происходит жуткий парадокс в моих отношениях с Олегом. С одной стороны, мне кажется, что он меня просто ненавидит за то, что я есть. Я ему не нужна сейчас. Если б я сгинула, у него не было бы никаких проблем. А с другой стороны, он один, он совершенно один, ему не с кем поделиться, и он мне все рассказывает о НЕЙ, о своей любви. И я слушаю все это.

— Знаешь, — сказала Инга Сергеевна, открывая баночки с майонезом, — при всем величии твоей внешности, в тебе, очевидно, всегда было что-то от чеховской Душечки. Тебе всегда нравилось кому-то подчиняться, растворяться в ком-то, хотя ты сама могла, кого угодно покорить, подчинить.

— Ой, узнаю тебя, подруга, — подобострастно засмеялась Лина. — Ты всегда любила всех женщин распределять на чеховских Душечек, Попрыгуний и на пушкинских Татьян. Так кто же из них все же обретает счастье?! И что же такое счастье, Инга, что это? — спросила Лина, посмотрев куда-то вдаль. -

— Ну, во-первых, к моей школьной классификации добавилось еще немало других типажей: и Бабы Яги, и Снежные королевы, и другие, — засмеялась Инга Сергеевна. — А что касается счастья, я не берусь ответить, кто из них счастлив. Но свое определение счастья я все же сформулировала: счастье — это когда ты нужен тому, кто очень нужен тебе.

— Как это верно, — сказала Лина, и у нее заблестели слезы в глазах.

Чтобы предупредить рыдания подруги, Инга вдруг громко и шутливо, словно не замечая навертывающихся на глаза подруги слез, сказала:

— А Пушкин сказал, что вообще на свете счастья нет, а есть покой и воля.

— А это я! — воскликнул вошедший Александр Дмитриевич, неся в руках любимый торт жены "Прага".

— Саша, смотри, кто к нам пришел! — сказала оживленно Инга Сергеевна.

Лина смущенно смотрела на мужа подруги. Александр Дмитриевич пристально вгляделся в лицо гостьи, затем узнав, весело сказал, целуя ей руку:

— А это никто иной, как Лина! Что ж рад Вас приветствовать в нашем доме именно сегодня. Я думаю, что это достойный подарок Инге!

Инга Сергеевна очень обрадовалась тому, что муж так просто и естественно отреагировал на появление Лины в их доме.

— Саша, а сколько народу придет? — спросила она, держа в руках наполненные до верху салатницы.