Причина причин (СИ)

Он, один из лучших учеников величайшего мастерового — Ауле, сам был превосходным мастером и обладал изысканным вкусом. В конце концов, Нолдор во многом ему обязаны в части своей искусности. Так давно это было, что мало кто помнит. Впрочем, тем лучше. Чем меньше помнят его настоящего, тем свободнее он в своих действиях. Невежды современности считают, что тёмный властелин до сих пор не вполне материален, а когда был таковым, то был подобен оркам в своем образе жизни и предпочтениях? Оркам! Майрон ещё раз обвёл взглядом зал и заливисто рассмеялся. Оркам! Да он даже мяса не ест!

Глупцы в самом деле воображают, что ему, жившему среди Валар с начала мира, готовят и прислуживают эти смрадные уродливые твари Мелькора? Зачем так оскорблять свой взор? Майрон предпочёл бы окружить себя эльфами, но эти гордецы не годятся в слуги. Что за тоска: видеть вечно сжатые в неповиновении губы и опущенный вниз ненавидящий взор на невозмутимом точёном лице.

С людьми нет таких хлопот. Всё необходимое, всё самое лучшее, включая продукты, одежду и утварь, покупалось людьми и у людей, людьми же передавалось из рук в руки, путая следы, пока не попадало прямо в покои хозяина Дол Гулдура. Люди… с ними так просто: не соблазнишь — так купишь, не купишь —так запугаешь, не запугаешь — так убьёшь.

Его прислугу тоже составляли люди. Обычные смертные: они рождались, росли и старели в замке, и никакой жизни кроме той, что у них была, не знали и не желали. Поколения сменялись поколениями, не зная толком, кому, в сущности, они служат. Люди из прислуги были очарованы хозяином, хоть и знали его крутой нрав.

Подземелья Дол Гулдура хранили в себе множество секретов. Среди них — огромный зал, где тёмный властелин, когда пребывал в дурном настроении, устраивал кровавые побоища между орками. Сколько бы бойцов не начинало бой, выжить мог лишь один. Победитель удостаивался награды — слов одобрения из сладких уст повелителя. И чем хуже было его настроение, тем больше орков. Их чёрная кровь потоками стекала в отверстия меж плит пола и дальше — в речку, что протекающую глубоко под холмом.

В подземных галереях и залах, где обитали орки, обычно было шумно, что составляло резкий контраст с самим замком, неизменно погружённым в тишину, лишь иногда нарушаемую вспышками гнева хозяина.

Прислуга носила обувь, подбитую войлоком, что приглушал звук шагов, говорила на чёрном наречии тихо и только меж собой. Господин обычно отдавал распоряжения лёгким взмахом руки или кивком головы, не прибегая к словам, и, если в его покоях изредка звучал его чарующий голос, то это была певучая эльфийская речь.

Майрон вышел из зала, сделав лёгкий жест в направлении беспорядка, что означало: «Убрать». Стараясь быть невидимками, слуги бросились исполнять приказ, а их господин, шурша по каменным плитам пола бархатом своего роскошного длинного одеяния, последовал в другой зал, где его ждал накрытый стол.

Ел Майрон редко и мало, и только потому, что так было необходимо для поддержания его тела. Процесс принятия пищи его мало привлекал. Единственное, что ему нравилось по-настоящему — сладкое вино из эльфийских погребов. Вина Ривенделла, Лориэна и Мирквуда доставлялись к его столу и были в равной степени хороши, но сильно отличались друг от друга вкусом и ароматом.

Рубиновый напиток Мирквуда заключал в себе ласковую пряность ягод летнего леса и морозную свежесть горного воздуха. Любимое вино Трандуила. Это вино Майрон не пил — он его созерцал, вдыхал аромат, словно целуя, смаковал, прикрыв глаза и загадочно улыбаясь. «Мелькор определённо поспешил с выводами. И в этом несовершенном мире можно найти для себя приятный вкус», — подумал он, имея в виду не только вино…

Мысли вернулись к палантиру, жестоко обманувшему томительные ожидания своего хозяина, что  вызвало в последнем вспышку гнева. Уже несколько месяцев Майрон напряжённо всматривался в безжизненную глубину «видящего камня» в надежде разглядеть в ней знакомый манящий облик. Но камень был слеп, как любой из тех, что составляли стены этой крепости.

По всей видимости, «глаза» второго палантира были предусмотрительно закрыты каким-то непроницаемым покровом — Трандуил заботливо берёг своё личное пространство от чужих глаз. «Раньше он был менее осмотрителен», — при этой мысли сладкие от вина губы растянулись в соблазнительной улыбке.

Вернулись пленительные воспоминания о видениях, что Майрону дарил палантир, пока владыка Мирквуда не заподозрил, что туманная глубина магической сферы может «смотреть» независимо от желания её обладателя.

Два палантира: из Аннуминаса (что был теперь в покоях Трандуила), ещё один — с вершины Амон Сул (в него тщетно всматривался дни и ночи Майрон), не утонули вместе с последним Арнорским королём, но тёмный властелин постарался, чтобы все так думали.

Мысли Майрона вновь унеслись в прошлое.