Приданое для Царевны-лягушки

- Я хотел поговорить с тобой о кольцах, - решился Платон. - Ты отдал на свадьбе Федору мое кольцо. Ты...

- Да. Я это сделал.

- Где ты взял кольца?

- Мне их дали. Давно, - уставился в пол Гимнаст, явно не расположенный говорить правду.

Кто дал - спрашивать бесполезно. Лучше подойти с другой стороны.

- Ты принес эти кольца на регистрацию. Почему?

- Кольца как кольца... Похожи на брачные. Я и принес. Чтобы было, что надеть молодым в загсе...

- Да откуда же ты знал, что у них колец не будет? - наклонился к нему Платон.

- А вот и знал! - с вызовом ответил Гимнаст. Платон откинулся назад и покачался в качалке. Понятно. Толком ничего не скажет.

- Хорошо, ты взял кольцо, принадлежащее когда-то мне, чтобы дать его Федору. Зачем ты взял другое, маленькое?

- Другое?.. - прятал глаза Гимнаст.

- Зачем ты взял кольцо, которое я подарил Алевтине? - набрался духу Платон и произнес это имя спокойным безразличным голосом.

- Так ведь невеста же... Ей тоже кольцо нужно.

- Оно ей мало. А Алевтине было велико. Спадало, - беспощадно заметил Платон.

- Конечно, спадало. У ней ведь пальчики были, как у птенчика, - прошептал Гимнаст и вдруг затрясся.

- Ты что, плачешь? - перестал раскачиваться Платон. Подождал, пока по щекам Гимнаста из закрытых глаз потекут слезы, и ушел, ругая себя последними словами.

Разговора не получилось. Платон первый раз ; видел, как Гимнаст плачет. По опыту прежних размолвок с ним знал, что через некоторое время тот подойдет как ни в чем не бывало и чего-нибудь спросит. Если Платон ответит с охотой, значит, размолвка исчерпана. Если промолчит - значит, нужно еще выждать и подойти позже.

В кабинете отца Платон полистал семейный альбом, рассмотрел коллекцию трубок. Гимнаст не шел. Никогда в жизни Платон бы не поверил, что пойдет к нему сам. Слова Птаха о его чувствах к Алевтине, похоже, были правдой.

- Какого черта, вообще! - разозлился Платон и решительно направился на террасу.

Вечерело. К дому подступала молочная теплая сырость. Гимнаст сидел там же.

- Выпей, Платоша, вина, - тихо предложил он, избавив таким образом Платона от необходимости заговорить первым.

- Она умерла, да? - так же тихо спросил Платон, став позади Гимнаста.

- Да, Платоша. Она умерла.

- Это она отдала тебе кольцо? ?

- Вроде того.

- А мое? Где ты взял мое?

- Я его вроде украл. Украл, принес ей, а она не взяла. Еще и свое в придачу отдала.

- Ты думаешь, она умерла из-за меня? - Платон почувствовал внутри себя совершенную пустоту, и уже было все равно, что говорить.

- Да, Платоша, - поднял на него глаза Гимнаст. - Уж ты мне поверь. Она умерла из-за тебя.

- Она... Она покончила с собой? - вот и это удалось выговорить, поборов спазмы в горле.

- Что ты, Платоша? - искренне удивился Гимнаст. - Алька - и самоубийство? Нет. И не думай.

Придется перестать думать на эту тему - Гимнаст совершенно естественен в своей искренности. Платон вздохнул. Что ж, спасибо судьбе и на этом.

- Помнишь кагэбэшника, которому ты отнес фотографии? Я и Алевтина.

В лице Гимнаста появился... нет, не страх - брезгливость.

- Я тогда тебя ненавидел, Платоша. Прости. Я хотел тебя уничтожить.

- Ты ушел со мной десять лет назад от Богуслава для того, чтобы меня уничтожить?

- Нет, Платоша. Ушел я с тобой из-за денег. Мне деньги были нужны. Помнишь, я брал у тебя много.

- Помню, - нахмурился Платон, вспоминая. - А почему было не взять у Богуслава?

- Он бы не дал. Я и со строительством дома мухлевал. Отчеты подделывал. Я тебя немножко обокрал тогда. Но это по нужде. Когда-нибудь расскажу, ты поймешь.

- Интересное дело!.. И сколько же ты украл?

Гимнаст задумался. Потом осторожно спросил:

- Ты уверен, что хочешь это знать?

- Уверен! - прорычал Платон.

- Я сумму точно не помню, но за такую можно убить, - заявил Гимнаст без тени сожаления в голосе. - Чего я только не делал. Я даже залезал в твои секретные бумаги и кое-что подделывал.

Платон похолодел.

- Я на тебя поставил, Платоша, и не прогадал. Ты оказался умнее и везучей Богуслава.

- Да на что тебе были нужны деньги?! - простонал Платон, вспомнив парочку очень неприятных финансовых проколов с незаконными сделками лет восемь назад. Ты же!.. Ты подставлял меня, разве не понимаешь?

- Ты выкрутился. Ты умный, - спокойно заметил Гимнаст. - А деньги... Уж поверь, я потратил их с толком. Если бы ты мог, сам бы тоже их так потратил.

- Черт знает что такое! - забегал Платон по террасе.

- Ты, Платоша, последнее время много чертыхаешься. Трудно тебе сейчас, да... Ничего. Все образуется, все расставится по местам. Ты еще меня поблагодаришь.

- Пошел вон! - закричал Платон.

- Слушаюсь, - насмешливо ответил Гимнаст, забирая поднос с графином.

- Оставь вино!

- Хорошо. Только, Платоша, ты помнишь, какое это вино коварное? Пьется, как вода, а потом ноги отказывают.

- Убирайся!

Застыв в одиночестве неслышно подступающего вечера, Платон выпил первый бокал вина. Он ни о чем не думал, просто тихо лелеял свою боль, убаюкивая ее равнодушием и объясняя самому себе это равнодушие близостью смерти.

"Я скоро умру", - вдруг подумал он и посмотрел в сторону "Девочки".

Быстрые шаги по гравию.

- Пошел вон!

Шаги затихли.