Приемный ребенок

– Пойму что? Что в нее вселяется какой-то дух? Дьявол? А вы-то понимаете, как нелепо это звучит? Элли одиннадцать лет! Что вы с ней делаете, за кого вы ее принимаете? Это бесчеловечно! – Я испытываю злость и раздражение уже много недель. Эти эмоции нарастали и нарастали во мне, а теперь они встают на дыбы и взбрыкивают. – Да, Элли нужно спасать, но не от нее самой, а ото всех вас! Я никогда не видела в жизни ничего подобного.

Ханна встает, ставит бокал на стол с излишне громким звуком, у нее горят щеки, то ли от злости, то ли от унижения, и я гадаю, не набросится ли она сейчас на меня. Пусть только попробует, и я разобью ей лицо.

– Я вижу, что ни одной из нас это не приносит пользы, – заявляет она, явно прилагая большие усилия, чтобы говорить ровным тоном. – Я надеялась, мы сможем поговорить цивилизованно. Что после пережитого вами вы будете открыты для новых идей – в достаточной мере, чтобы рассмотреть еще одну возможность: вы можете ошибаться. Вы можете ошибаться насчет этой девочки. Но нет, ничего такого не произошло. – Теперь она повышает голос, проигрывая битву с собственными эмоциями. – Вы слепы, вы слишком невежественны и слишком высокомерны, чтобы увидеть: в этом городе могут происходить вещи, которые не понять разумом и не доказать. Они находятся за пределами разумного. Их можно только почувствовать и поверить в них, если вы готовы чувствовать и верить. Должна признаться, я ожидала от вас большего, миссис Рид. К сожалению, я ошибалась.

Ханна пересекает комнату широкими шагами, продолжая говорить, и оказывается у входной двери, когда звонить, мой телефон, лежащий на комоде. Я не обращаю на него внимания и иду за ней.

– К сожалению, ошиблись? – кричу я. – Да, все правильно, черт возьми, вы очень серьезно ошиблись, если думали, что я присоединюсь к вашей охоте на ведьм, где целью является маленькая девочка, которая уже прошла через ад! Меня тошнит от людей типа вас, и я сделаю все возможное, чтобы Элли оказалась в безопасности и люди типа вас не могли ей угрожать.

Ханна Гилберт останавливается на середине подъездной дорожки, поворачивается и смотрит мне в лицо, гравий трещит у нее под каблуками. Она возвращается и останавливается только когда ее лицо оказывается всего в нескольких дюймах от моего собственного. Я отказываюсь уходить, я даже не отодвигаюсь от нее. Мое сердце судорожно колотится в груди, когда она снова начинает говорить сквозь стиснутые зубы.

– Мне жаль вас, миссис Рид. Мне жаль вас и узость вашего мировоззрения. Я пришла сюда предупредить вас, что никто не находится в безопасности, все могут пострадать от того, на что способна эта девчонка. Но я вижу, что мое беспокойство не находит отклика. Вы настолько невежественны, что не слышите меня. Вы ничего не понимаете. Позвольте сказать вам следующее: вам нужно быть очень осторожной. Вам нужно постоянно оглядываться, а самое главное – не расстраивайте Элли Аткинсон. Потому что когда вы это сделаете (именно когда, а не если), ваше невежество и ваш отказ рассматривать варианты за пределами вашего обычного мирка сыграют с вами плохую шутку. Надейтесь, что вам удастся прожить достаточно долго, чтобы пожалеть о вашем нежелании меня слушать.

И до того, как я успеваю сформулировать хоть какой-то ответ, Ханна Гилберт исчезает в ночи.

Глава 44

Элли

Элли видит, как Мэри суетится и беспокоится. Она перемещается с пола на кровать, с кровати на стул и снова на пол, берет в руки фотографию, на которой она снята вместе со своими родителями, переставляет ее с одного края письменного стола на другой без какой-то видимой цели. В комнате у Мэри чистота и порядок, все лежит на своих местах, и фотография в рамке выглядит странно на новом месте.

– Что с тобой? – в конце концов спрашивает Элли, обращая внимание на то, как Мэри морщится, когда голос внезапно нарушает тишину. – Ты ведешь себя, как будто спятила.

У Мэри из горла вылетает какой-то скрипучий звук, словно она не может поверить, что Элли назвала ее сумасшедшей.

– Ничего, – хрипит Мэри. – Все в порядке.

Элли слышала это и раньше: ее мама использовала такой же сдавленный тон, когда отец говорил что-то бесполезное. «Со мной все в порядке. Все нормально. Прекрати это, Мартин». Ее отец знал, что тему лучше в таком случае не развивать. Элли знает, после того, как они еще немного посидят в напряженной тишине, словно в сгустившемся тумане, Мэри сама начнет говорить. Слова напоминают капли, которые капают в раковину с забитым сливным отверстием, и в конце концов, если его никто не прочищает, вода выливается через край. И именно так и происходит – слова начинают вылетать из Мэри.

– Я слышала, как мама говорила про женщину из социальной службы. – Слова, как и вода, не прекращают литься, и воду нельзя вернуть в раковину, а слова в рот. – Про ту, которая приходила к нам домой, Имоджен. С ней произошел несчастный случай.

Элли выпрямляется на кровати, словно проглотив кочергу. Значит, вот почему Мэри такая дерганая сегодня вечером.