Приемный ребенок

Я делаю глубокий вдох, поправляю прическу и встаю, готовясь к худшему. Я беру блокнот для записей, хотя маловероятно, что он мне потребуется. В него не нужно записывать «Нам жаль с вами расставаться», чтобы об этом не забыть. Но в некотором роде блокнот воспринимается как спасательный жилет, как щит, чтобы прикрыться от моих провалов. Что мы теперь будем делать? Мне потребовалось столько времени, чтобы найти эту работу. Мне никогда не найти другую поблизости от нашего нового дома. Может, это и к лучшему. Мы продадим дом за какие-то гроши, но, по крайней мере, сможем снять квартиру где-то еще хотя бы на какое-то время. Но можем ли мы позволить себе ребенка?

Когда я иду по общему залу, никто не поднимает голову. Похоже, все упрямо нацелены не встречаться со мной глазами, словно я заразная, и если посмотреть в мою сторону, то других людей тоже ждет что-то ужасное.

Я завариваю себе чашку чая в кухне, чтобы с ней пойти в кабинет Эдварда. Так здесь принято: мы носим с собой блокноты и горячие напитки в качестве аксессуаров. Пока жду, когда вскипит чайник, гадаю, не саботировала ли я эту работу специально, пусть и подсознательно. Я хочу, чтобы меня уволили, чтобы я могла себе говорить: я попробовала, но этот город отверг меня и бросил снова, как и когда я была ребенком? Когда мы с Дэном въезжали в город, я задумывалась, не является ли возвращение в Гонт самой худшей ошибкой, которую я только могу совершить. Может, так и оказалось.

Глава 71

Имоджен

– Заходи. – Тед жестом предлагает мне присаживаться за маленький круглый стол, который стоит у него в кабинете. – Хочешь что-нибудь попить? – Я поднимаю свою чашку, а Эдвард берется за свою собственную. – Не возражаешь, если я схожу на кухню? Минутку подождешь?

Он блокирует компьютер, экран гаснет. Я усаживаюсь за стол и рассматриваю различные постеры с информацией о психическом здоровье, а также белую магнитно-маркерную доску, где прикреплено множество написанных каракулями записок от руководителей разных рангов, неразборчивых блок-схем и нацарапанных напоминалок о встречах. На самом верху висит записка кривыми каракулями Ким: «Тед, звонила Флоренс из школы. Срочно позвони ей: 07345 879092».

Тед возвращается в кабинет с чашкой кофе в одной руке и пакетиком крекеров и шоколадным батончиком в другой. Он ставит кофе на стол рядом со мной, открывает ящик письменного стола и засовывает туда крекеры и шоколадный батончик.

– Я без обеда, – пожимает плечами он в виде объяснения. Я пытаюсь улыбнуться, но уверена, что у меня на лице появляется гримаса. Похоже, Эдвард видит, как я напряжена, и устраивается напротив меня, готовый сразу перейти к делу. Я собираюсь с силами. – Так. – Он делает глубокий вдох. – Я не собираюсь дольше тянуть, Имоджен. Я вызвал тебя сюда, потому что на тебя поступила жалоба.

О, проклятье. На самом деле жалоба. Кто-то из коллектива? Я снова бросаю взгляд на магнитно-маркерную доску, где висит нацарапанное Ким сообщение.

– Жалоба?

– Да, наверное, это слишком сильно сказано. Скорее, была высказана обеспокоенность.

– Кем-то здесь?

Я не уверена, что хуже: мысль о том, что кто-то из моих коллег отправился к начальству, или мысль о том, что все это имеет отношение к сообщению, которое висит на доске.

– Нет. Я разговаривал с твоими коллегами. – Эдвард улыбается, словно улыбка может смягчить удар, который он готовится вот-вот нанести. – Я хотел разобраться, имеем ли мы дело с настоящей проблемой. Все сказали, что ты напряженно работаешь, ты добросовестная и аккуратная. И именно это меня и волнует в связи с высказанной обеспокоенностью. Может, ты временами бываешь слишком добросовестной.

– Я не понимаю, как это…

– Дело в Элли Аткинсон.

Я этого ожидала, но все равно воспринимаю слова как нож в сердце «Молчи. Ничего не говори. Не испорти». Именно из-за этого я и провалилась в предыдущий раз: из-за моей страстности. Из-за моей непоколебимой веры в собственную непогрешимость.

– Позвонивший мне человек сказал, что они не хотят никаких проблем.

Я словно слышу самодовольный голос Флоренс Максвелл. Очевидно, она стала звонить Эдварду, как только я вышла из ее кабинета, пригрозив, что пожалуюсь на нее. Теперь, что бы я ни сказала, это будет звучать как моя обида. Прекрасно сыграно, Флоренс, на самом деле прекрасно.

Эдвард продолжает говорить.

– Звонивший мне человек посчитал, что мне следует знать про твои укрепляющиеся отношения с Элли Аткинсон. Она… этот человек обеспокоен, что ты выходишь за границы профессиональных обязанностей, и если честно, то так думаю и я после разговора с твоими коллегами.

Я впиваюсь ногтями в ладонь, чтобы напомнить себе: нельзя реагировать, не подумав, нельзя выходить из себя, только не в этот раз. Мне следовало надеть эластичный браслет на запястье, как советовал психиатр как раз перед тем, как выписать мне кучу лекарств, чтобы справиться с нервным срывом. Дело в том, что все, сказанное Эдвардом, правильно. Я могу только попытаться минимизировать урон, представить слишком бурной реакцию Флоренс Максвелл.