Приемный ребенок

Он не говорил ничего подобного, и я это знаю, но, по правде говоря, я боюсь, что ребенок, о котором Дэн даже не знает, уже сводит меня с ума. Именно так случилось с моей мамой? Именно поэтому отец и бросил ее вскоре после моего рождения? Потому что она спятила? В конце-то концов, душевные болезни являются наследственными. Почему бы мне не стать такой, как она?

Дэн отступает, поднимает руки вверх – защищается.

– Я не говорил этого, и ты это знаешь. Я никогда не буду ставить под вопрос твою способность выполнять свою работу. У тебя хорошо получается работать с детьми; ты будешь хорошей матерью нашему ребенку. И я думал, что мы оба этого хотим?

Я отворачиваюсь от его обиженного лица, мне хочется орать от безысходности и подавленности. Теперь я рада, что не сказала ему про беременность. Если он сейчас такой, как бы он себя повел, если бы знал? Он, вероятно, надеется, что если на тесте появятся две полоски, я сразу же брошу работу и начну вязать пинетки. Я слышу, как слова Элли пульсируют у меня в сознании: «Вы не заслуживаете быть матерью».

– Хотим, – отвечаю я. – Только я не понимаю, почему все и всегда сводится к нам и нашей семье. Это моя работа, Дэн. А то, чем я занималась с Элли, было важно для меня. К нам это совсем не относится.

– А если относится? – Дэн мрачнеет. – А что, если ты не сможешь на том же уровне заботиться об этих детях после того, как сама родишь ребенка? Что это будет означать для нашего ребенка? Ты так сближаешься с этими детьми. Ты должна научиться отступать. Мы вообще-то изначально из-за этого сюда переехали.

Отступать? Он на самом деле это сказал? Он обо мне вообще хоть что-нибудь знает?

– Мне не нужны сейчас эти разговоры, Дэн.

– Тогда когда ты будешь готова об этом говорить?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и вижу, что он разозлен. Я много месяцев отказываю ему в исполнении его самого заветного желания и таким образом все дальше и дальше отталкиваю его от себя. Меня пронзает чувство вины. Я знаю, что внутри меня находится то, чего он хочет на самом деле, то, что сделает его самым счастливым человеком на земле, но при этом я все равно не могу заставить себя сообщить ему новость. Ведь тогда все для меня закончится – у меня отберут возможность выбора. Я чувствую себя жестокой эгоисткой, но прямо сейчас, в эту минуту, не хочу делать его счастливым, потому что несчастлива я.

– Когда нам поговорить, если не сейчас? После того, как мы проживем здесь целый год? Когда ты получишь повышение по службе, ты скажешь: прости, Дэн, сейчас неподходящее время? Если честно, Имоджен, то я начинаю думать, что ты предпочтешь говорить о чем угодно, только не о том, чтобы родить от меня ребенка. А мне придется сказать, что я все понимаю, не хочу на тебя давить, я не хочу детей, пока ты не будешь готова. Но последний год ты заверяла меня, что хочешь семью, и после того, как у тебя будет работа, не требующая такой отдачи, дом в сельской местности и исчезнут те непреодолимые барьеры, которые ты только могла придумать, мы заведем ребенка. И я со всем этим соглашался, я давал тебе все, что ты просила, а ты все равно не хочешь увеличения семьи. Скажи мне, в чем дело, Имоджен. Скажи мне, что происходит у тебя в голове?

– А тебе в голову никогда не приходило, что я могу и не хотеть отказываться от карьеры, тела, моей жизни? В твоем мире все так просто, да? Тебе жертвовать ничем не придется; ты продолжишь делать то, что делаешь сейчас, только появится миленький маленький младенец, с которым можно играть, а я буду толстой, усталой, и мне придется в час ночи менять подгузники и…

– Я тебе буду помогать со всем этим, Имоджен, ты же знаешь, что буду. Я работаю дома, я же не ухожу на много часов, и я хочу заниматься ночными кормлениями и…

– О, прекрати, черт побери, все решать! Как у тебя все легко и просто! – ору я. – Прекрати пытаться убедить меня, уговаривать и упрашивать сделать то, что Я НЕ ХОЧУ ДЕЛАТЬ, и это совершенно очевидно любому, у кого есть хотя бы половина мозга. Ты ведешь себя как продавец подержанных товаров!

Дэн отступает назад, его красивое лицо омрачает шок, а мне хочется забрать назад свои слова, обнять его за шею и сказать, что я ношу в себе его ребенка, но слова отказываются вылетать у меня изо рта. Жестокая эгоистичная часть меня, которая всегда знала, что мне нельзя стать матерью, очень успешно сдерживает меня, словно является отдельным человеком, более сильным, чем Имоджен, которая любит своего мужа и хочет сделать его счастливым больше, чем что-либо еще на свете. Злой близнец так часто растаптывал и перешагивал через эту Имоджен, что я не уверена, осталось ли у нее право голоса или нет.

– Я просто думал… ты всегда говорила… – Он запинается, не заканчивая предложение. Эти новые, неизведанные воды нашего брака кажутся слишком черными и опасными, и их страшно исследовать.

– Ну, теперь ты знаешь. Я не дам тебе то, чего ты хочешь, Дэн; ты вполне можешь собрать вещи и уехать.