Приглашение госпитальера

Глава городской Конвенции мигом как-то осунулся и замер, будто боясь лишним движением сотворить нечто непоправимое. Филатов вопросительно посмотрел на своего друга и произнес, поднимаясь:

- Все. Не смеем более отрывать вас от дел насущных.

- Но официальная программа...

- Какая программа?

- Вас расселили в представительстве Конвенции. Транспорт и сопровождающие...

- Мы хотим, чтобы нас оставили в покое, - произнес Филатов резко. - Не создавайте ажиотажа!

Сомов предлагал в начале вообще отбыть в Шандару инкогнито, но это было трудновыполнимо, За московитянами наблюдали круглосуточно, и, даже если бы удалось уйти от наблюдения, наверняка бы поднялся страшный переполох. Кроме того в самой Планетарной Конвенции дискуссии по поводу представителей Московии становились все более жаркими, и несанкционированные действия московитян подлили бы масла в огонь.

- Хорошо, - кивнул глава городской Конвенции. - Мои помощники готовы оказать вам любую помощь. Транспорт Конвенции в вашем распоряжении.

Друзья вышли из комнаты. В коридоре их ждало сопровождение - рослый капитан с двумя своими подчиненными.

- Капитан, у вас вообще какие планы? - поинтересовался госпитальер, останавливаясь напротив полицейского и проводя пальцем по его ремню с синей кобурой.

- Я в вашем распоряжении, - отчеканил тот.

- Лучше бы вы возвращались домой... Вы сильно рискуете, капитан. Очень сильно.

- Чем?

- Этот город может быть "заморожен", - в голосе госпитальера появилась пугающая уверенность. Пугающая прежде всего его самого.

Лицо у капитана как-то размякло, и в нем проступила обреченность. Но с деланной невозмутимостью, которая давалась ему недешево, он произнес:

- Я обязан сопровождать вас.

- Как знаете, - устало махнул рукой госпитальер.

Они пошли по коридору. Филатов несколько удивленно посмотрел на своего друга:

- Что на тебя нашло? Мы рискуем, делая такие откровенные заявления.

- Мне плевать.

- Почему?

- Этот город скоро будет "заморожен".

- Ты уверен?

- Я знаю...

***

Целый день московитяне потратили на туризм. На машине, а затем и пешком, они исследовали город. На почтительном расстоянии за ними следовал красный открытый автомобиль с сопровождающими полицейскими, ее приходилось воспринимать как деталь пейзажа. Все равно охрана ничем не сможет ни помочь, ни помешать.

Еще недавно Шандара была веселым, бесшабашным, наполненным молодостью и любовью университетским городом. Сейчас на него легла тень.

Эта тень осторожно овладела пустеющих переулков. Коснулась подавленных людей, чьи взгляды исподлобья были наполнены ожиданием неизвестного и неизбежного. Сомову казалось, что люди ощущают себя приговоренными. И дело было даже не в том, что по планете медленно ползла катастрофа. Просто они ощущали на себе то же, что ощущал сейчас госпитальер - холодное дыхание иной реальности...

- Что-то здесь не так, - произнес Филатов. Теперь и он чувствовал некий диссонанс, будто фальшиво пела где-то рядом тонкая струна, перебивая звуки слаженного оркестра.

- Я и не сомневаюсь, - угрюмо кивнул госпитальер, глядя на стиснутую трехэтажными домиками площадь.

Друзья стояли на ступенях беломраморного готического собора с ажурными шпилями и изящными розетками, химерами, пялящимися с крыши. На соборной площади в бронзе возвышалась фигура человека в средневековом камзоле, вытянутое лицо его было странное, а глаза задумчивые и беспомощные. За его спиной бил двенадцатью струями, вырывающимися из глоток медных дракончиков, фонтан.

- Началось! - прошипел госпитальер, кривясь от боли. Звук воды фонтана был мягкий, шуршащий.

И вдруг этот звук стал нарастать, превращаясь в барабанную дробь...

Сомов заскрипел зубами... И закричал.

Ему казалось он кричит очень громко. Но в действительности он слабо стонал. Рядом тяжело опустился на колени Филатов.

События разворачивались очень быстро. Это был как резкий порыв ветра в полную тишь. Все стало смутно и неясно. Вокруг валились люди. Они свертывались на асфальте, присаживались на скамейки. Людей косил колдовской сон, будто их душу забирали куда-то в иные измерения, оставляя на этой планете неуязвимые тела.

Пара молодых людей, видящих на ступенях собора, повалилась на камень и замерла. Две монашки в белоснежных одеждах медленно опустились, их одеяния разметались по мостовой. Машина, выехавшая на площадь, стала тормозить и ударилась бампером в гранитную колоду.

Сопровождавшие полицейские, терпеливо ждавшие на площади, устроилась на мостовой. Капитан обхватил в последний момент рукоять пистолета, но так и не достал его из кобуры.

Оболочки. Оболочки. Бывшие вместилища духа, а сейчас пустые сосуды, как старые, испитые бутылки, валялись повсюду.

А Сомов стоял на ногах, ощущая, как в лицо ему бьет ураган, и уверенный, что обязан устоять во что бы то ни стало.