Приглашение на бизнес-ланч

– Не люблю, – Глеб взлохматил широкой пятерней свою гриву, – меня всерьез не воспринимают. Никто не верит, что я ученый. Поэтому мои исследования находятся за пределами интересов потребителей наших услуг. Я лабораторная крыса.

– Надолго вы к нам?

– Месяца на два, а там как получится…

Я подумал, что скоро от него избавлюсь – слишком отличался облик приезжего от того, каким я представлял себе настоящего ученого. Зачем мне в лаборатории такое несуразное существо? Горбачев, вопреки ожиданиям, задержался надолго. Каждый день он являлся вовремя, постоянно задавал вопросы, поправлял аспирантов, интересовался ходом исследований, наблюдал за тестированием, много и весело шутил. Скоро я привык к нему и уже не представлял себе рабочий день без нового стажера. Более того, он оказался необыкновенно общительным и на редкость неглупым. Его замечания были всегда по существу, его аналитические отчеты я читал с удовольствием, наслаждаясь четкостью формулировок.

Через месяц после знакомства я пригласил Глеба в свою усадьбу на вечерний кофе. Интерес к коллеге не иссякал, я постоянно чувствовал его скрытое превосходство надо мной, тщательно закамуфлированное поведением клоуна, и мне жизненно важно было разгадать его, как и ту старуху на симпозиуме про бессмертие. Да, тогда я потерпел неудачу, но с Глебом такого точно не произойдет – я уже хорошо знал его и был уверен, что доверительная беседа позволит ему стать более разговорчивым и раскрыться.

Получилось наоборот – именно я начал остро нуждаться в кофейных церемониях с ученым, чей интеллект явно превосходил мой собственный. Это было несколько обидно, но крайне увлекательно – таких собеседников у меня давно не было. Я почувствовал, как мир вокруг снова заиграл яркими красками, ушли прочь сомнения, даже тяжелые воспоминания о разговоре на осенней аллее стали казаться смешными и ничего не значащими. Именно тогда, в один из поздних осенних вечеров перед пылающим камином, когда за окном хлестал ледяной дождь и порывы ветра гнули деревья, впервые прозвучало слово «информатор».

Разговор был, как всегда, немного на грани допустимого, но мы – два ученых – могли себе это позволить. Я не беспокоился и позволял Глебу разглагольствовать, это меня слегка забавляло. К тому же я знал, что наши с ним беседы никогда не выйдут из стен моего дома, в Глебе я почему-то был уверен, как в себе.

– …Представь себе, дорогой Камиль, homo sapiens счастливого как новый вид искусственно выведенных особей. Такой человек всегда находится в ровном благодушном настроении, он ничего не боится и знает, что делать дальше. Его эмоции положительны, он ни в чем не сомневается. И главное, он никогда не испытывает душевную боль. Как ты думаешь, будет ли жизнеспособна ли такая особь в случае внезапной угрозы ее благополучию? Я думаю, что нет. Отсутствие отрицательных или сложно переживаемых эмоций обедняет личность, человек становится слабым и легко управляемым, вряд ли он сможет принимать самостоятельные решения.

Это было всего лишь предположение Глеба, он высказал его крайне осторожно, но оно упало на благодатную почву. Я вспомнил свои неудобные мысли о способности переживать боль, задумался.

– Рассказать ему или нет? Поздний вечер, мягкий отблеск живого пламени, великолепный кофе – все это как нельзя лучше располагает к такой откровенности.

– Но имею ли я право быть откровенным?

– С другой стороны, я никогда ни с кем так доверительно не беседовал, как с Глебом, острая нужда в личной поддержке – без тестирования и коррекции – острая, словно я давно дышу вполсилы…

Пока я напряженно размышлял, он продолжил:

– Знаешь, я сомневаюсь в том, что позиция отсутствия боли и сильных эмоций правильная. Мне кажется, это обедняет восприятие, – Глеб отпил глоток кофе. – Мы практически не переживаем сильных чувств, связанных с личными отношениями. Это по умолчанию запрещено. Чтобы избежать травм. Но правильно ли это?

– Да, у меня возникали такие мысли, – я постарался тщательно подбирать слова. – Вернее, я иногда задумывался о том, нужны ли человеку негативные эмоции, и как это влияет на развитие его личности. Но в своих работах я доказываю обратное, и вполне успешно, людям это нравится.

Глеб пожал плечами, махнул рукой и чуть не облил себя кофе.

– О, Вселенная! Еще бы не нравилось! Человек ленив и по закону энтропии стремится к полному покою как в делах, так и в мыслях, что равносильно смерти. Ему не хочется сопротивляться обстоятельствам. Но почему ты, Камиль, об этом стал думать, что изменилось?

– Была странная встреча, во время которой я почувствовал себя клоуном, развлекающим маленьких детишек, – и я …рассказал Глебу о той женщине.