Приговор

Увы, им это не помогло. И на главной улице, и на боковых, повсюду, куда хватало глаз, в разных позах валялись трупы, десятки и десятки убитых. Больше всего их было возле ворот – некоторые лежали друг на друге, по двое и по трое, и булыжник мостовой был весь в крови, казавшейся почти черной в тени надвратной башни и стен. Кровь была повсюду, не только на камнях улицы – во многих местах она забрызгала стены и ставни, а кое-где темные потеки можно было различить даже на крутых скатах крыш – видимо, кто-то из защитников пытался отстреливаться оттуда, но сам был сбит стрелами нападавших. Действительно, большинство мертвецов было изрублено, но из некоторых торчали обломанные стрелы; уцелевшие боеприпасы рачительные победители, очевидно, выдернули, дабы использовать снова. На заливаемых солнцем камнях кровь уже засохла, но в сточной канаве, куда ее натекло больше всего, еще стояла вязкой массой. В горячем неподвижном воздухе висел густой тяжелый запах пролитой крови и начавшей уже гнить плоти. В южном климате все растет быстро. И разлагается тоже.

Верный встал, как вкопанный, не желая шагать по телам. Мы с Эвьет молчали, потрясенные увиденным. Лишь негромкое жужжание мух нарушало тишину мертвого города.

– Гюнтер был прав насчет ополченцев, – пробормотал я наконец.

– Что? – переспросила Эвьет, словно очнувшись.

– Это даже не был бой. Это было избиение. Взгляни, решетка поднята, и на створках ворот не было следов тарана. Очевидно, ворота открыли изнутри.

– Думаешь, они сами их пустили?

– Ну это вряд ли, только в первые годы войны защитники городов велись на обещания "вы нас пропустите, а мы вас не тронем". Теперь последний дурак знает, что таким посулам верить нельзя… Скорее группа обученных вояк, заранее проникшая в город под видом мирных жителей, ударила защитникам ворот в тыл. Едва ли эта группа была многочисленной, но компленцы не смогли ее остановить. А уж когда в город вошли основные силы… Судя по тому, как лежат тела, ожесточенное сопротивление было только здесь. А потом началось беспорядочное бегство – и добивание бегущих…

– Дольф, нам надо не рассуждать, а убираться отсюда! – спохватилась Эвелина, но я покачал головой:

– Судя по состоянию тел и крови, штурм состоялся, самое позднее, вчера утром. Не думаю, что грифонцы еще в городе.

– Я слышала, что обычно дают три дня на разграбление.

– Это устаревший стереотип, – усмехнулся я. – Ты слышишь какие-нибудь звуки, напоминающие разграбление?

– Вообще ничего.

– Вот именно. Не говоря уже о том, что, будь они здесь, они бы выставили своих часовых. Здесь никого нет. Комплен не был их целью, просто лежал у них на пути. Они уничтожили его и пошли дальше. При той нехватке сил, которую теперь испытывают обе стороны, они не могут себе позволить роскошь оставлять гарнизон в каждом взятом городе. Приходится выбирать приоритеты. К тому же они, кажется, не заинтересованы в лишних слухах о своем походе.

– Ты что же, хочешь сказать, здесь вообще никого не осталось в живых?!

– Очень может быть. Сколько здесь было жителей – тысяч пять? Для того, чтобы вырезать их всех, профессиональным солдатам не нужно очень много времени.

– Ты говоришь так, словно речь идет о скоте!

– О нет! Скот убивают только тогда, когда необходимы мясо и кожа. Если кто-то забьет пять тысяч голов скота из ненависти, ну или чтобы бросить их туши гнить во славу знамени определенного цвета – его назовут сумасшедшим. Но если он проделает такое с людьми, его назовут героем.

– Лангедарг! – с ненавистью процедила Эвелина. – И за это он тоже ответит!

Я тронул ногами бока Верного, и он осторожно шагнул вперед по еще липким от крови камням.

– Ты уверен, что нам нужно туда ехать? – спросила Эвьет.

– Ну, ты ведь не боишься мертвецов?

– Не боюсь, но… это так отвратительно… и этот запах…

– Наш путь, так или иначе, лежит через этот город. Свернуть на площади между ратушей и церковью, и мы окажемся на дороге, ведущей в сторону Нуаррота… Можно, конечно, отыскать ее снаружи, объехав город вокруг, но я не уверен, что в той стороне имеется только одна дорога – недолго и перепутать. К тому же, если здесь все-таки остался кто-то живой, неплохо бы узнать, куда и как давно ушли грифонцы.

– Ты прав, – вздохнула Эвьет. – Поехали.

– Закрой глаза, если тебе тяжело смотреть. Я скажу, когда мы выедем наружу.

– Ну нет! – живо возразила Эвелина. – Тут надо смотреть в оба! И ты тоже не расслабляйся. Я совсем не уверена, что здесь никого нет.